Небо войны

– Нет, Березкин, – возразил я, – лечиться надо серьезно. Хочешь снова держать штурвал – ложись в госпиталь. Завтра же самолетом отправим.

– А потом вы меня примете? Я хочу вернуться только сюда.

– Зачем об этом заранее говорить? Вылечишься – тогда решим. Пошли отдыхать.

Утром Березкина отправили самолетом в госпиталь. Полк начал готовиться к перелету в Буденновку.

В это село мы прилетели перед началом нового учебного года. И нас как на грех разместили в здании школы. Додумался же какой-то начальник!

– Мы не должны засиживаться здесь, – в первый же вечер сказал кто-то из летчиков. – Ребятам надо учиться.

– Аэродромы освобождаем не мы, – послышалась ответная реплика.

– Кавалерия и пехота продвигаются, будь спокоен! Обеспечь только прикрытие с воздуха.

Сознание, что все – победа во имя счастья людей и даже вот учеба школьников – зависит от них, удесятеряло силы летчиков. Летали они много, сражались мужественно и умело. Клубов, Трофимов, Сухов, Лукьянов и Жердев, которых совсем недавно считали молодыми истребителями, теперь сами водили большие группы и успешно выполняли боевые задания в любых условиях. Особенно выделялся своей отвагой и мастерством Александр Клубов. Спокойный и немного флегматичный в обычной земной жизни, в воздухе он преображался, становился дерзким, решительным и инициативным бойцом. Клубов не ждал, а искал врага. У него была душа настоящего истребителя.

С таким летчиком уверенно идешь в бой – его не только уважаешь, а любишь, как дорогого и близкого человека.

В боевой обстановке часто бывают критические моменты, когда жизнь летчика буквально висит на волоске. Именно в эти минуты с наибольшей силой проявляются лучшие качества воздушного бойца. Клубов был смел, но не бесшабашен. Спокойный, хладнокровный, он умел в нужную минуту дерзнуть, пойти на риск больший, чем кто-либо.

Таким проявил себя Клубов однажды вечером, возвращаясь из воздушной разведки. Мы тогда здорово переволновались.

Он почему-то задержался в полете. Уже прошли те сроки, когда он должен был показаться на горизонте. Я запросил его по радио. Клубов коротко ответил: «Дерусь». Потом замолчал. Летчики в воздухе не любят многословия, да оно и не нужно. По-видимому, с ним что-то случилось. Тревога нарастала с каждой минутой. Но в глубине души я верил, что Клубов возвратится.

И вот он появился… Его машина странно ковыляла в воздухе. С ней происходило что-то непонятное. Она вдруг резко клевала носом, и казалось, что вот-вот рухнет вниз. Потом так же неожиданно выравнивалась и даже слегка набирала высоту. Так повторилось несколько раз. Мы поняли,. что на самолете Клубова перебито управление и он держит машину одним мотором. Она могла в любую секунду камнем рухнуть на землю.

Я приказал Клубову по радио покинуть самолет. Но его рация не работала и услышать моего приказания он не мог. Клубов шел на посадку. Было страшно смотреть, как, уже планируя, самолет вдруг снова клюнул. Вот-вот врежется в землю. Клубов дал газом рывок. Машина чуть взмыла вверх. В тот же момент он прикрыл газ и мастерски приземлил самолет на «живот».

Мы подбежали к нему. Самолет был весь изрешечен пулями. Клубов вылез из кабины и, сдвинув на затылок шлем, молча, не спеша обошел машину. Покачав головой, тихо сказал:

– Как она дралась!

Присев на корточки, он стал на песке рисовать нам схему боя. Он парой сражался с шестью «мессершмиттами». Двух он сбил, но его машине повредили управление. После этого она стала «зарываться» носом. Клубов уже решил прыгать с парашютом, когда машина по какой-то игре случая вышла из пике. И Клубов привел «полуживой» самолет на аэродром. Рассказав это, он встал, раскрыл планшет и в своей обычной спокойной манере доложил мне о результатах разведки.

Клубов один из тех пяти молодых летчиков, которые стали гордостью нашей части. Они не только восприняли боевой стиль ветеранов, но, в свою очередь, внесли много нового в тактику воздушного боя.

На Тамани еще стояли немцы, держась за последние метры изрытой бомбами и снарядами кубанской земли, а моряки оставляли Кубань и высаживались десантом западнее Жданова. На огромных баржах, нагруженных пушками, пулеметами, ящиками, они выплывали в открытое море среди бела дня. Маленькие катера медленно тащили большие баржи. Единственной защитой для транспорта, набитого людьми, были мы, истребители.

Нашему полку поручили прикрывать эту десантную группу. Мы встречали баржи среди водного простора. Шли они медленно. Волны обгоняли их. Четверка самолетов то поднималась высоко над ними, чтобы дальше видеть, то снижалась. Я часто пикировал почти к самой воде и шел, наблюдая за баржей, залитой солнцем.

Когда в моей группе летел Жердев, я внимательно следил за его поведением. Исключительно смелый в бою над сушей, в полете над морем Жердев все время пребывал в напряжении. Его обращения по радио ко мне, к товарищам выдавали его волнение, неуверенность. Я понимал Жердева – море пугало его.