Небо. Звезды. Вселенная

Смерть близких людей всегда причиняет острую боль. Позже, когда рана уже зарубцевалась, она дает о себе знать при малейшем прикосновении. Тяжело переживал Виктор Амазаспович и смерть профессора Белопольского. Помогал заглушить боль утраты напряженный труд.

ВОЙНА

И АСТРОНОМИЧЕСКАЯ НАУКА

По аллее Румянцевского сквера рядом с Академией художеств в Ленинграде идут двое. Вместе им шестьдесят лет. Ей — три года, ему — пятьдесят семь. Внучка беседует с дедушкой. И мало кто подозревает, какие серьезные последствия может иметь беседа с малюткой.

Ах как трудно рассказать ребенку, почему «не все хорошие», а «есть и плохие», почему «не все одинаковые». Дедушка долго думает, как бы объяснить это малышке.

— Послушай, Карине! — говорит Амазасп Асатурович. — Все мы ходим в одежде, но она разная уже хотя бы потому, что дяди одеваются не так, как тети, дети не так, как взрослые. Это неизбежно и правильно. Одному нравится один цвет одежды, другому — другой. Это тоже хорошо. Было бы скучно, если бы все носили платьица розовые, как твое. Или вот еще…

Виктор вернулся домой уже поздно. Дочка уже спала. Отец ждал его к ужину.

В беседе сын мельком упомянул о своем несогласии с каким-то англичанином.

Бьют стенные часы. «Два часа ночи, — думает отец. — А у него еще горит свет. Работает».

Амбарцумян не торопится с оценками и выводами, а неутомимо перепроверяет и анализирует, обобщает и снова проверяет данные наблюдений.

Свет еще долго горел в комнате ученого. На столе «Ученые записки» Ленинградского университета с его статьей «Космогония и современная астрофизика», «Астрономический журнал» со статьей «К статистике двойных звезд». Слева — том полного собрания сочинений Маркса и Энгельса. Он раскрыт на той странице, где говорится о том, что в XVIII веке космогонические идеи Канта и Лапласа пробили брешь в «окаменелом воззрении на природу», в основе которого лежала вера в божественность акта творения. «А что произошло потом?» Отвечая сам себе, ученый приходит к выводу: некоторые буржуазные ученые XX века не только не сумели двинуться дальше прогрессивных в свое время гипотез Канта и Лапласа, но фактически пошли вспять — к тем наивным религиозным представлениям, которые были разбиты передовыми мыслителями еще полтора-два века назад. Потом было сделано несколько важных открытий. Но если говорить о науке в целом, об обобщении накопленных ею открытий и фактов…

Ученый снова задумался. Затем, пройдясь по комнате, чтобы стряхнуть дремоту, взялся за тетрадь, на обложке которой было крупно написано: «Философия», а ниже — «Конспекты». Аккуратно разгладив чистый разворот, Амбарцумян стал писать: «Теоретическое обобщение новых научных фактов на основе марксистско-ленинской философии является необходимым не только для естествоиспытателей, но и для самой материалистической философии.

Ныне с особой силой звучат слова В. И. Ленина о том, что без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей, буржуазного мировоззрения. Чтобы выдержать эту борьбу и провести ее до конца с полным успехом, учил Ленин, естественник должен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма, который получил свое блестящее обоснование в трудах основоположников научного коммунизма». Виктор все чаще обращается к Ленину и все яснее понимает, что, работая на благо Родины, он не может больше оставаться вне рядов партии.

Утром Амазасп Асатурович сказал жене и дочери:

— Что-то наш Виктор в последнее время стал упорно заниматься философией.

— Ты не догадываешься, папа, почему? — спросила Гоар.

— Догадываюсь.

Еще год назад Виктор сказал отцу:

— Я решил вступить в партию. В нашу эпоху политика, ломая все преграды, мощно врывается всюду: в сознание ученого, в творческую фантазию поэта, в мысли художника.

За несколько месяцев до начала войны В. А. Амбарцумян стал коммунистом. С еще большим упорством продолжал он свои исследования. В семье, в кругу друзей нарастал интерес: какие премудрости постигают астрономы? Несколько раз Виктор обещал «посвятить непосвященных», да все времени не хватало. Однажды к Амбарцумянам зашел Виктор Соболев, один из первых учеников и друг Виктора, в последующем академик.

— Виктор Викторович! — обратилась к Соболеву Гоар. — Не можете ли вы объяснить нам популярно: чем занят наш Виктор?

— Охотно это сделаю! Еще недавно многое в строении Галактики считалось уже ясным. Думали, что Галактика имеет форму диска, были определены даже размеры этого диска. Но вот в 1931 году Трюмплер сделал важное открытие. Он обнаружил в Галактике поглощение света. Из-за этого эффекта звезды кажутся более далекими, чем это есть на самом деле. Кроме того, были открыты отдельные темные туманности, вызывающие значительное ослабление света звезд в некоторых направлениях. Благодаря этому проблема выяснения строения Галактики весьма осложнилась. Надеюсь, это ясно?

— Да, поняли.