Нечестный штрафной. Книга 1. Часть 1

Левая у меня сильной стала за это время, как на ноги встал, ведь вся нагрузка на неё, да и ракурс был очень удачным — оптимальное положение для точного и сильного удара.

Чтобы уровнять повреждение у корешей, просто выворачиваю здоровому пареньку мизинец до характерного хруста.

Вой на всю комнату! Слёзы, сопли, и крики. Два тела валяются на полу, сильно и громко подвывая.

Я же, спокойно смотрю в глаза щуплого.

— Тебя тоже покалечить, а то вы, как черепашки ниндзя — толку мало, а криков много!

Смотрю спокойно в его обескураженное лицо. Страх, непонимание, и боязнь боли.

— А теперь, сучёнок, запоминай! Сюда, в это крыло общаги, ни ногой! Ещё раз увижу тут вашу троицу черепашек, без предупреждения по панцирю надаю, усёк?!

Молча, кивает. Как же он, бедолага, испугался то!

— За то, что вы тут так выделались, убрать туалет. Кто будет это делать — мне пофиг! Серёгу не трогать — он мой сосед! И вообще, к нему чтобы больше не приставали, понял?!

Мелкие кивки с его стороны.

А вой то немного утих. Скулёж только от боли у чуваков, из раскрытых и скошенных ртов вырывается.

— Времени даю час, потом не обижайся! Найду и руку тебе сломаю. А пока, эту падаль с пола поднимай. Этот, с пальцем, и сам в состоянии дойти, а чуваку, что ногой, помоги. Пускай почувствует, каково это на костылях сутками ходить. Про туалет не напоминаю. Ну-ка, из карманов всё вытаскиваем. Не понял, мне что, встать и самому по ним пройтись?! В таком случае, вы у меня голыми отсюда уйдете!

Я, типа, сделал попытку встать — этого хватило, чтобы на полу начала образовываться кучка. Пару часов сняли по моему требованию с рук, три телефона появились из карманов, один портсигар, круто местная гопота живёт. Что-то среднее между портмоне и кошельком — одна штука и помятые купюры денег — две пятисотки и штук пять поменьше, сотки и полтинники. Уж совсем мелочью я побрезговал.

— С туалетом закончите — вещи верну. Деньги — в оплату за уборку. А вообще-то вас трое, и косяков, значит, столько же. А потому, в душевой чтобы убрали. Я всё понятно сказал?

Щуплый, молча, кивает.

— Не слышу?! — грозно говорю я.

— Понял я, понял! — скулит сучёнок.

— И ещё, — произношу я вкрадчивым голосом с угрозой, глядя в его испуганные глаза, — если кто-нибудь из-за тебя ко мне сюда, на разборки, придёт, и он по мордасам получит, и тебе хана! Башкой в унитаз засуну, а что это значит, не мне тебе говорить. Понял?!

— Да-да понял! — промычало создание.

— И зовут меня Андрей Андреевич, и только так ко мне и обращаться, ясно? А теперь, черепашки-ниндзя, кыш отсюда! Вы не дали мне додумать наполеоновские планы. Я что сказал, брысь, падаль, отсюда и жду доклада о выполнении работ!

Смешно было смотреть, как эта борзая троица, подвывая, а кто и хромая, или баюкая пострадавшую руку, выметаются из нашей с Серёгой комнаты.

Вот только особой радости у него на лице я что-то не замечаю.

— Деса заявится. — Вздыхает он.

И, видя у меня на лице непонимание, объясняет:

— Отморозок местный. Осторожный, гад, но у него прикормлена тройка полных уродов, весь детдом терроризируют. Деньги у малых, и кто послабее, забирают, вещи понравившиеся, что поесть, тоже не брезгуют. Наша, по воспитательной, гоняет их, да толку! На них боятся жаловаться.

— А эти трое? — уточняю я насчёт черепашек.

— Эти под ним ходят, но шестёрки, могут прессануть тех, кто послабее.

Я удивился.

— И что, из всего интерната им никто ничего не может сказать против, что ли?! — удивился я.

На что Серёга только вздыхает.

— Ну почему же? Сашка, погоняло Волк, по фамилии Волков из восьмого, сейчас в девятый перешёл, этот их посылает, он справедливый, но он ни за кого не впрягается. У него парочка друзей из класса, вот к ним Деса не пристаёт. Они, вроде как, боками расходятся. Пару раз были разборки из-за девчонок, но до драк не дошло.

Я прикрыл глаза.

Ну и зачем? Зачем было калечить то, ведь дети же! С другой стороны, если бы с ними миндальничал, то задолбали бы с проверками на вшивость, а так, сразу ясно дал понять — чуть что, сразу в травмпункт.

— Ты-то сам как сюда попал? — задаю устало я вопрос парнишке.

Молчание, только слышно, как мальчишка начал расстроено сопеть носом.

— Папаня слишком ревнивым был. — Вздыхает Серёга. — Водилой — дальнобойщиком работал. В отъездах часто, а тут у нас в квартире трубу прорвало, да надо же такому случиться, под вечер. Куда обращаться? Маманя и позвала соседа, а ремонт до глубокой ночи затянулся. Ночь — полночь, я спать, а мама соседа чаем напоить решила, а заодно пускай, мол, помоется. Испачкался весь, а тут отец из рейса возвращается. И видит картину — мамка, в халатике на голое тело, на кухне стол готовит, а в ванной вода льётся. Он туда, а там голый мужик. Ну и сносит у него крышу. Соседу семь колотых ран, маме три. И этого хватило. Ему когда в ментовке объяснили с моих слов, как дело то было, он в петлю и полез. Любил он мать очень. В итоге, я один. Я тогда от криков очень испугался и из окна в снег раздетым прыгнул, а у нас третий этаж… вот теперь ноги… — плачет.

М-да, ситуэйшн.

Успокаивать бесполезно, только время такие раны лечит.