Нечисть, или Тайна старинной шкатулки

Вроде бы и ничего особенного сказано не было, но Есия уходила от словоохотливых соседок Тамары Крайневой с тяжелым чувством. На душе было пакостно, и все время не выходила из головы мысль: а если бы Олег не был с матерью в ссоре, он бы погиб? Кто она, эта несчастная женщина? Сколько ей было? Пятьдесят восемь? Шестьдесят? С мужем развелась или овдовела, сына на ноги поставила, состарилась и осталась одна. И жизнь новую строить поздно, и старая совсем развалилась. Но еще что-то держало, чего-то она еще ждала. Может быть, надеялась, что придет к ней Олег, они поговорят, и воцарятся мир и согласие? И не дождалась. Когда пришло известие о смерти сына, Тамара не вынесла этой беды.

У светофора на перекрестке Есия огляделась, раздумывая, куда идти дальше. Состояние все еще было странное: голова кружилась, появилось нестерпимое желание забиться куда-нибудь в уголок и от души пореветь. Чисто на подсознании Есия знала, что невольно провела параллель между судьбой незнакомой ей при жизни Тамары и своей жизнью, и оттого ей стало страшно.

Идти в таком состоянии на работу под ироничный взгляд Руслана не хотелось. Она постояла у автобусной остановки, раздумывая, потом решительно свернула и пошла вдоль улицы. Где-то неподалеку должна быть маленькая уютная кофейня, там можно выпить крепкого сладкого кофе и успокоиться.

«За что же тебя убили, а, Олег? — мысленно спрашивала Есия, отрешенно глядя себе под ноги. — Тебе кто-то отомстил? За что? Может быть, ты был кому-то должен деньги? Или кто-то был должен тебе? Молчишь… Значит, нет ответа».

Она увидела вдали кофейню и подошла к светофору, чтобы перейти на противоположную сторону. У перехода уже стояли двое прохожих и еще несколько подбежали на последних секундах, отсчитываемых светофором. Они встали впереди Есии, торопясь как можно скорее ступить на «зебру».

Есия не спешила. Рядом с ней остановилась пожилая грузная женщина в коричневом платке и тяжелой бесформенной куртке. Загорелся зеленый свет, и они почти синхронно ступили на «зебру». Прямо впереди виднелась церковь с золочеными куполами, обнесенная белой с кованой решеткой стеной. Почудилось, что ветром принесло запах ладана и воска от горящих у икон свечей. Есии вдруг так сильно захотелось там очутиться, что она невольно ускорила шаг, обгоняя грузную женщину.

Есия готова была поклясться, что почувствовала толчок в спину. Он был настолько сильный, что ее понесло вперед, и она сделала несколько быстрых семенящих шагов, только чтобы не упасть. В то же мгновение за спиной ее раздался звук сильного удара и женский крик.

Ровнехонько там, где только что проходила Есия, лежала женщина. А машина, сбившая ее, на огромной скорости мчалась прочь. Выходит, если бы не толчок, Есия оказалась бы как раз на пути автомобиля? Она поежилась, чувствуя, как запоздалый страх пробирает ее до костей.

Вокруг лежащего на земле тела уже образовалась толпа, а Есия все стояла в оцепенении.

— Убили, — громко прошептал кто-то рядом с ней.

— Врача! — закричала женщина в черном, похожая на богомолку.

Люди, стоящие до этого неподвижно, зашевелились, заговорили. Толпа стекалась на проспект, создавая пробку, и тело лежащей на земле женщины уже окружало плотное кольцо.

Поодаль остановилась «скорая помощь»: кто-то тормознул проезжащую мимо машину.

— Пропустите, пропустите, — к сбитой женщине протискивалась врач в белом халате, накинутом поверх пальто.

Следом за «скорой» появился полицейский автомобиль, и из него вышли двое молодых полицейских.

Есия очнулась и торопливо пошла прочь. Она забыла, что собиралась в кофейню. Видела перед собой только белую церквушку с золотыми куполами и чувствовала, что если сейчас, сию минуту не попадет туда, то больше не сможет сделать ни шагу.

На пороге церкви она остановилась и перекрестилась. До нее только сейчас дошло: не ускорь она внезапно шаг, и вместо той женщины на асфальте сейчас бы лежала сама. И ее маленький сын остался бы сиротой.

Трясущимися руками Есия купила три восковые свечи. Одну поставила за чудесное спасение, вторую за здоровье сына — почему-то сейчас она больше всего испугалась за него — и третью — за мать и бабушку.

Есия смотрела на колеблющийся огонек свечи, и по ее щекам текли слезы. Спроси ее сейчас, отчего она плачет, Есия не смогла бы объяснить. И от радости, что живет и жива, и от осознания того, что жизнь человеческая чрезвычайно хрупка, и ничего не стоит нелепому случаю ее прервать.

Странно, но ей, не раз сталкивавшейся с чужой смертью, сейчас стало очень страшно от мысли о своей собственной смерти. И не от факта, что прервется ее земная жизнь, а от ужаса уйти в небытие, ничего толком не успев полезного сделать. Была ли — не была, жила ль — не жила, никто и не узнает… Канет в Лету.

Она стояла у иконы до тех пор, пока не почувствовала: с души будто свалился камень. А потом просветлело и заискрилось все вокруг. И из сердца тихо-тихо, незаметно ушла боль.

Есия вытерла слезы и вышла из церкви.

Глава 9

Белая ворона