Нечто чудесное

– А вы? – осведомился Тони, подходя к угловому столику и наливая себе шерри. – Как насчет вас? Выглядите вы ужасно.

Отблеск прежней веселости на миг зажегся в глазах девушки.

– У вас короткая память, ваша светлость, я никогда не считалась красавицей.

– Тони, – настойчиво повторил он, садясь напротив и глядя в мерцающее пламя.

– Ваша бабушка не желает оставаться в Лондоне и подвергаться нашествию соболезнующих визитеров, – сообщила Александра. – Она предпочитает немедленно отправиться в Роузмид после заупокойной службы по Джордану.

Однако Энтони покачал головой:

– Не думаю, что ей стоит запираться одной в Роузмиде, а я смогу провести там не более недели. Хоторн, родовое поместье Джордана, – огромное имение с сотнями слуг и арендаторов, которым необходим хозяин, особенно сейчас, когда среди людей царят растерянность и уныние.

Кроме того, мне следует поучиться вести дела и взять в свои руки управление другими поместьями.

Поэтому я предпочел бы, чтобы бабушка сопровождала меня в Хоторн и отныне жила именно там.

– Да, это будет куда лучше для нее, – согласилась Александра и, решив посвятить Энтони в свои планы, объяснила, что намеревается ехать домой сразу после заупокойной службы. – Мама собиралась путешествовать и немного развлечься. Она обещала писать и сообщать, где находится, так что, если получите ее письма, не сочтите за труд переслать домой. Тогда я смогу написать ей, что мой муж…

Она попыталась сказать «мертв» и не смогла. Невозможно поверить, что этого красивого, полного сил человека, за которого она вышла замуж, больше нет.

Следующим утром старая герцогиня, грозно хмурясь и не обращая никакого внимания на Рамзи, маячившего за спиной, вошла в желтый салон, где Энтони читал газету, а Александра, сидевшая за письменным столом, задумчиво смотрела в пространство.

При виде бледной отважной девочки с глубоко запавшими глазами, которая спасла ее, забыв о собственных терзаниях, выражение лица герцогини смягчилось, но тут же претерпело мгновенную метаморфозу, стоило ее взгляду упасть на Генри, попеременно вилявшего хвостом и тянувшего за подол черного траурного платья Александры.

– Сидеть! – скомандовала она дерзкому животному. Девушка вздрогнула, Энтони подскочил, но Генри лишь задрал хвостик и возобновил неустанные попытки разорвать платье. Застигнутая врасплох столь небывалым открытым неповиновением, старуха попробовала взглядом пригвоздить негодного щенка к полу, но, когда и это не возымело ни малейшего эффекта, обернулась к величественно-невозмутимому дворецкому.

– Рамзи! – повелительно приказала она. – Немедленно уведите это мерзкое создание, и пусть его выгуливают как можно дольше!

– Да, ваша светлость. Сейчас же, – поклонился слуга, очевидно, привыкший ничему не удивляться, и, нагнувшись, подхватил несчастного Генри, но тут же отстранил его как можно дальше от себя.

– А теперь к делу! – резко бросила герцогиня, и Александра поспешно спрятала невольную улыбку. – Энтони уведомил меня, что вы намереваетесь вернуться домой.

– Да. Мне бы хотелось уехать завтра, после заупокойной службы.

– Нет! Вы поедете в Хоторн вместе со мной и Энтони.

Александра сама с ужасом думала о той минуте, когда окажется в Моршеме, где уже ничего не будет таким, как когда-то, и где ей придется влачить прежнее одинокое существование, словно Джордана вообще не было на свете. Но и в Хоторн она не собиралась ехать.

– Но зачем, ваша светлость?

– Потому что вы герцогиня Хоторн и ваше место в семье мужа.

Поколебавшись, Александра качнула головой:

– Мое место дома.

– Вздор! – невозмутимо изрекла старая женщина, и Александра порадовалась, видя, как быстро к ней вернулись непререкаемо-властные манеры. – В то утро, когда вы обвенчались с Хоторном, – решительно продолжала герцогиня, – он сам доверил мне наставлять и воспитывать вас, с тем чтобы вы в свое время смогли занять подобающее вам место в обществе. И хотя моего внука больше нет, думаю, во мне осталось достаточно преданности, чтобы выполнить его желание.

Она намеренно подчеркнула преданности, и Александра вспомнила, как уверяла герцогиню, что Джордан восхищался именно этим ее качеством. Девушка поколебалась, одолеваемая угрызениями совести, сознанием долга и тревогой за свое будущее. Что станется с нею в Хоторне, вдали от тех, кого она знает и любит? Герцогиня мужественно пытается побороть тоску, но не в силах помочь Александре исцелить разбитое сердце. С другой стороны, девушка не была уверена, что способна в одиночку нести это бремя, как в тот раз, после смерти отца и деда.

– Вы сама доброта, мадам, но боюсь, что я все-таки не смогу, – отказалась она наконец, немного подумав. – В отсутствие моей матери я должна позаботиться о других, о ком до сих пор так постыдно забывала.

– Кто эти «другие»? – осведомилась герцогиня.

– Пенроуз и Филберт. Я намеревалась просить мужа принять их в дом, но…

– Кто, – бесцеремонно перебила герцогиня, – эти Пенроуз и Филберт?

– Пенроуз – наш дворецкий, а Филберт – лакей.