Нечто чудесное

Тони, отойдя от зеркала, перед которым вот уже полчаса без нужды поправлял безупречно лежавшие складки белоснежного галстука, ободряюще улыбнулся бабушке. Как это не похоже на вдовствующую герцогиню – поддаваться панике! Впрочем, причина была достаточно веской: сегодня Александра едет на первый бал!

– Уже поздно что-то менять, – вздохнул он.

– Да, но кто лучше меня знает о правилах хорошего тона? – промолвила герцогиня, забывая о прежних сомнениях. – Разве не я всегда считалась образцом прекрасных манер?

– Вы совершенно правы, – согласился Тони, воздерживаясь от напоминаний о том, как убеждал бабушку, что Александре вряд ли стоит пытаться подражать пусть даже «Прекрасным» манерам семидесятилетней женщины.

– Я просто не перенесу этого, – неожиданно объявила герцогиня и, помрачнев как туча, опустилась в кресло. Тони, явно потешаясь столь небывалым проявлением сомнения и нерешительности, покачал головой, за что герцогиня немедленно наградила его уничтожающим взглядом. – Через несколько часов вам будет не до смеха, – зловеще предсказала она. – Сегодня мне придется приложить все силы, чтобы убедить сливки общества принять женщину без состояния, связей и происхождения! Шансов почти никаких! Меня обличат и посчитают мошенницей!

Энтони подошел к охваченной ужасом женщине, чей презрительный взгляд, острый как бритва язык и холодное высокомерие вот уже полвека повергали в ужас как общество, так и ее собственную семью, за исключением Джордана, и неожиданно впервые в жизни поцеловал в лоб.

– Никто не осмелится пойти против вас, оскорбив Александру, даже если узнает правду о ее семье. Не волнуйтесь, все пройдет идеально. Менее отважная женщина могла бы потерпеть неудачу, но только не вы, бабушка, с вашим невероятным самообладанием.

Герцогиня несколько мгновений обдумывала услышанное и наконец медленно склонила белую голову в царственном кивке.

– Вы, конечно, абсолютно правы.

– Конечно, – подтвердил Энтони, скрывая улыбку. – И не стоит волноваться, что Александра выдаст свое происхождение.

– Я тревожусь не столько из-за этого, сколько по поводу ее чрезмерной доверчивости и абсолютно неуместной искренности. О чем только думал ее дед, забивая девочке голову всей этой книжной чепухой? Видите ли, – с беспокойством призналась герцогиня, – я так хочу, чтобы у нее был настоящий сезон, чтобы ею восхищались, чтобы она смогла сделать прекрасную партию. Жаль, что Галверстон на прошлой неделе сделал предложение этой девчонке Уэверли. Галверстон – пока единственный неженатый маркиз во всей Англии, а это означает, что Александре, придется довольствоваться графом, если не ниже.

– Боюсь, вашим надеждам не суждено сбыться, бабушка, – вздохнул Тони. – Александру нисколько не интересуют ни развлечения света, ни внимание поклонников.

– Что за чушь! Она месяцами трудилась ради этого дня!

– Но вовсе не по тем причинам, которые вы, очевидно, считаете важными, – нахмурился Тони. – Она делала это лишь потому, что вы убедили ее, как сильно хотел бы Джордан видеть ее блестящей дамой. И все это время она была такой прилежной ученицей, дабы стать достойной чести носить его имя. Александра не имеет ни малейшего намерения снова выйти замуж. Она сама сказала об этом вчера вечером. Бедняжка убедила себя, что Джордан любил ее, и твердо решила принести себя в жертву его памяти.

– Господи милостивый! – охнула потрясенная женщина. – Да ведь ей всего девятнадцать! Конечно, она должна выйти замуж! Что вы ответили ей?

– Ничего, – произнес Тони, сардонически усмехаясь, – Как я мог объяснить ей, что стать своей в кругу Джордана означает скорее привыкнуть флиртовать, заводить романы и беспорядочные связи, нежели уметь вести светскую беседу и знать наизусть «Книгу пэров»?

– Убирайтесь, Энтони, – велела ее светлость. – Вы меня расстраиваете. Идите и узнайте, что задержало Александру, – нам давно пора ехать.

А в это время девушка стояла в коридоре перед небольшим портретом Джордана, который обнаружила в маленькой нежилой комнате и попросила перевесить поближе к спальне. Портрет был написан в позапрошлом году: Джордан сидел, прислонившись к стволу дерева; одна нога согнута, рука небрежно покоится на колене. Александре нравились манера художника, необычайное сходство, но самое главное, ее словно магнитом притягивало выражение любимого лица – именно так Джордан выглядел, когда собирался поцеловать ее. При одном взгляде на чуть прищуренные серые глаза и лениво-задумчивую улыбку у Александры начинало сильнее биться сердце.

– Сегодня наша ночь, любимый, – прошептала она, касаясь кончиками дрожащих пальцев его губ на портрете. – Я не опозорю тебя, обещаю.

Краешком глаза Алекс заметила Энтони, поспешно отдернула руку и, не отводя глаз от картины, спросила:

– Художник, написавший это, безгранично талантлив, но я не могу разобрать имени. Кто он?

– Эллисон Уитмор, – коротко ответил Энтони. Удивленная тем, что художник оказался женщиной, и резким тоном Энтони, Александра, поколебавшись, решила переменить тему и медленно покружилась перед родственником.