Неделя ущербной луны

— Ну я пойду, пожалуй… Чего тут передавать-то? Стол из сварного железа да телефон с календарем? А эти гаврики мои, — добавил он, вроде как имея в виду всех слесарей сразу, всю смену, хотя смотрел при этом на одного Веньку, — уже и без акта сели тебе на шею… Так что давай разворачивайся!

Он бодро потопал было из слесарки, но все же у двери приостановился. Ощупывая узел галстука, опять глянул на Веньку:

— А это… мотор-то у нее какой? «Москва» небось, за двести рублей?

— В том-то и дело, — сказал Венька, — что не «Москва». Это все не моторы, а так… примусы. «Вихрь» у меня, Николай Саныч. Зверь, а не мотор, в том-то и дело. Где его нынче достанешь, даже если и через профком. Двадцать пять лошадиных сил! И цена его, само собой…

— Ну поздравляю, Комраков, — нехотя вернувшись назад, председатель пожал ему руку. — Просто от души!

Он хлопнул Веньку по плечу и заспешил, почти бегом побежал из слесарки — только его и видели.

За ним, запоздало спохватываясь, что время идет уже не рабочее, потянулись и остальные.

Только Ивлев и задержался как бы по делу. Роясь на стеллажах с инструментами, он исподтишка смотрел на Веньку, будто ждал, не скажет ли тот ему хоть что-нибудь, после чего, возможно, исчезла бы тяжесть на душе, оставшаяся после их короткой стычки.

Но Венька молчал. И тут совсем некстати заглянул в дверь Николай Саныч.

— А ты чего это прохлаждаешься, Веня? — приподнял он свои косматые брови. — Никак во вторую смену решил остаться? Его, понимаешь, красивая молодая особа ждет в проходной, а он и не чешется…

Венька мутно глянул на него.

— Чего ты плетешь? Какая еще особа?

— А я почем знаю. Симпапуля такая… — Николай Саныч вроде как простодушно пожал плечами, но глаза его выдавали, что он уже прекрасно знал, что это была за женщина, и очень, как видно, сожалел, что была именно эта, а не какая-нибудь другая. — Позовите, говорит, моего Берендея, он у вас тут самый проворный в том цехе, где баней пахнет.

«Зинаида приперлась!» — удивился Венька и, переглянувшись с Ивлевым, озадаченно спросил:

— А разве у нас тут пахнет баней?

— В самом начале цеха, — улыбнулся Ивлев, — когда входишь в него со стороны бытовок.

— Так бытовками, поди, и пахнет.

Вспомнив, чем мог быть вызван этот приход Зинаиды, Венька тихо засмеялся. Он же за лодкой сегодня поедет! Пятница, конец рабочей недели, вот они с Симагиным и поплывут на «Ракете» в залив, к леснику, который продавал моторку.

Еще накануне Венька наказал жене перехватить у кого-нибудь денег — три с половиной сотни, не меньше. Сам он уже занял у ребят столько же. Семьсот рублей надо было выложить за лодку с мотором! Целая куча денег, с ума сойти можно…

Поначалу, когда Симагин назвал цену, у Веньки глаза на лоб полезли. Думал, сотни две-три и понадобится. А потом опомнился: «Господи, да паршивенький велосипед, два колеса с рамой, и то вон сколько стоит! Чему тут удивляться?» Все равно занимать — что две сотни, что семь. Главное, было бы у кого занять. Как ни говори, это самое трудное дело — перехватить в долг. Спасибо ребятам, выручили.

Венька выждал, когда Николай Саныч скроется за дверью, и взял у Ивлева из рук противогазную маску. Чикнув по ней ножом, вывернул рифленый шланг мягкой, в бусоватом тальке, изнанкой наружу.

— Вот так и бери прямо в рот. Будто соску. Тогда и не сомлеешь. А на нос обычную прищепку приладь, — вполне серьезно подсказал он, — пока не научишься дышать только ртом, через противогаз.

Ивлев хмыкнул, а Венька, удивляя его такой запасливостью, вынул из кармана пластмассовую прищепку для белья, пощелкал ею в воздухе, как бы примеряясь, и ловко нацепил ему на крылья носа.

— Носи на здоровье, мы все так привыкали.

Чистенький, приосанившийся после душа, Венька гоголем прошел мимо строгой вахтерши, даже и не подумав сунуть ей под нос обтертые корочки пропуска.

«Старых кадровиков, мать, надо помнить в лицо и приветствовать их по имени-отчеству», — сказал он ей однажды под хорошее настроение. Пошутил, конечно, а та приняла всерьез. И хоть знала его с тех пор как облупленного, а все-таки не уважила ни разу. С ножом к горлу пристанет, бывало: покажи пропуск, и все тут! Молодой он был против нее, и она не спустила ему такой выходки. Венька фыркал: «Разным шляпам так зеленую улицу! Не пролетарской ты закваски, мать!» И только в тот день, когда он заявился на завод в чудной кепке, каких не видывали здесь, вахтерша сдалась. Ерзнув на табуретке, она молча проводила его взглядом…

В проходной Венька увидел Зинаиду. Стояла в уголочке, читала какую-то книжку.

— Фу-ты, ну-ты! Жена-то у меня культурная… — съязвил он. — Дать бы ей, такой культурной, хорошую баню…

Зинаида вскинула на него подведенные глаза — сделала вид, будто заметила мужа только сейчас, а не раньше, еще в дверях за этим лабиринтом из посеребренных труб, который она окрестила про себя «загоном».

— Это за что же баню-то?

— А за длинный язык. Ну какой я тебе Берендей?! — прошипел он, косясь на вахтершу.