Недобрые Самаритяне

В общем и целом, главную выгоду от открытия сельскохозяйственных рынков богатого мира получат богатые страны с сильным сельским хозяйством – США, Канада, Австралия и Новая Зеландия.[116] Развитые страны не особенно защищаются от сельхозпродукции экспортируемой к ним бедными странами (например, кофе, чай, какао) по той простой причине, что у них нет [соответствующих

] отечественных производителей, которых нужно защищать. Так что, снижение мер протекционизма и субсидий затронут, в основном, сельхозпродукцию «умеренной климатической зоны», такие как пшеницу, говядину, молочные продукты. Из развивающихся стран только две являются крупными экспортёрами этих товаров – Аргентина и Бразилия. Больше того, многие из тех в богатых странах (хотя, конечно же, не все), кто потенциально пострадает от либерализации торговли сельхозпродукцией, будут, по их национальным меркам, самыми малообеспеченными слоями (например, задавленные фермеры в Норвегии, Японии или Швейцарии), в то время как, некоторые из тех, кто в развивающихся странах получат выгоду, уже и так богаты, даже по международным меркам (например, агрокапиталисты из Бразилии и Аргентины). В этом смысле, популяризуемый образ того, как сельскохозяйственная либерализация в богатых странах помогает бедным крестьянам в развивающихся странах [совершено] ложен.[117]

А самое главное, что те, кто считают сельскохозяйственную либерализацию в богатых странах важным методом помощи бедным странам развиваться, зачастую просто не обращают внимание на тот факт, что она будет проводиться не за просто так. В обмен развивающимся странам придётся делать уступки. Проблема в том, что эти уступки – сокращение тарифов на промышленную продукцию, упразднение системы административного контроля за иностранными инвестициями и прекращение «снисходительного» отношения к [нарушениям] прав интеллектуальной собственности, которые затруднят их развитие в долгосрочной перспективе. Это те инструменты политики, которые совершенно необходимы для экономического развития, чему я привожу документальные свидетельства во всех главах этой книги.

С учётом всего этого, нынешние дебаты вокруг либерализации сельского хозяйства в богатых странах, неверно подают свои приоритеты. Может, некоторым развивающимся странам и будет полезно получить доступ к сельскохозяйственным рынками развитых стран.[118]

Но намного важнее, чтобы мы позволили развивающимся странам адекватно пользоваться протекционизмом, субсидированием и административным контролем за иностранными инвестициями, чтобы они развивали свою экономику, нежели просто дать им большие заморские рынки сельхозпродукции. Особенно, если сельскохозяйственную либерализацию богатых стран можно только «купить», оплатив отказом развивающихся стран от мер защиты зарождающихся отраслей, то цена – непомерно высока. Нельзя заставлять развивающиеся страны продавать своё будущее, в обмен на мелкие сиюминутные выгоды.

Больше торговли, меньше идеологии

Сегодня в это трудно поверить, но Северная Корея была богаче Южной Кореи. Именно эту часть Кореи Япония развивала индустриально, когда она правила нашей страной с 1910 по 1945 гг. Японские колониальные правители считали северную часть Кореи идеальной базой для начала своего империалистического плана по захвату Китая. Она близко расположена к Китаю и богата полезными ископаемыми, особенно углем. Даже после ухода японцев, их индустриальное наследие позволило Северной Корее поддерживать экономическое превосходство над Южной Кореей почти все 1960-е годы.

Сегодня Южная Корея – один из ведущих мировых индустриальных центров, а Северная Корея влачит жалкое существование. Во многом это благодаря тому, что Южная Корея активно торговала со внешним миром и активно перенимала иностранные технологии, тогда как Северная Корея следовала своей доктрине самодостаточности. Именно через торговлю Южная Корея узнавала о существовании более совершенных технологий и зарабатывала иностранную валюту, которая была ей нужна для их покупки. По-своему, Северная Корея добилась некоторых технологических достижений. К примеру, она разработала способ массового производства «Виналона», синтетического волокна, получаемого, на удивление, из известняка, который придумал корейский учёный в 1939 году. Несмотря на то, что это было второе в мире после «Нейлона» рукотворное волокно, оно не получило широкого распространения, потому что ткань из него не была комфортной, но оно позволило северным корейцам стать самодостаточными в одежде. Но есть предел тому, что одна развивающаяся страна может создать сама, без непрерывного ввоза передовых технологий. Таким образом, Северная Корея в технологическом смысле застряла в прошлом, с японскими технологиями 1940-х и советскими 1950-х годов, тогда как Южная Корея является одной из наиболее технологически динамичных стран в мире. Нужно ли лучшее доказательство того, что торговля благотворна для экономического развития?