Недостройка

– Второе облако появилось, сейчас они разделились – первое осталось караулить мыс, а другое ползёт к нам по берегу.

– Значит, у нас осталось минуты три, – хладнокровно сказал мичман. – Быстро залезайте внутрь.

На боку подлодки имелась железная лесенка, ведущая к люку, так что процедура принятия народа на борт прошла достаточно успешно. Вымокли, правда, почти все, но это нестрашно. Мичман оттолкнул ногой моторку и залез внутрь последним, намертво задраив за собой люк.

– Всем слушать мои команды и никуда не дёргаться, – громко скомандовал Семён, – а будете дёргаться, можем все пойти на дно, понятно?

Это было предельно понятно всем, включая ворона Кешу.

– Запускаю винты, – объявил мичман.

Лодка вздрогнула и начала движение, послышался довольно громкий гул.

– Антон, какая глубина под килем? – спросил он меня.

– Десять метров, – ответил я, глядя на эхолот, – одиннадцать… пятнадцать… двадцать.

– Продувка цистерн главного балласта, опускаемся на перископную глубину, – сообщил мичман.

– Глубина под килем десять метров, – сказал я, а мичман выдвинул перископ и напряженно начал вглядываться в окуляры.

– Чего там видно? – не выдержал я.

– Ничего хорошего, облаков этих сейчас уже не одно и не два, а штук пять на берегу. И все готовы пулять в нас своими пулями.

– Вот будет прикол, если новые облака могут плеваться торпедами, – уныло сказал я.

– Типун тебе на язык, – зло бросил Семён, – идём на прорыв, короче говоря. Значит так – Антон сидит… стоит то есть в рубке и помогает мне с управлением. А вы двое идёте в соседний отсек… нет, в два соседних отсека, Лёлик на нос, Оксана на корму, и носу оттуда не показываете. Только если возникнет чрезвычайная ситуация. Кеша может здесь оставаться, вон в том углу.

– А почему нас в разные отсеки? – спросила Оксана.

– Чтобы сохранить центровку, лодка небольшая, даже 50–60 килограмм не в том месте могут повлиять на ходовые качества, ясно?

Больше вопросов не возникло, все разошлись по местам.

– Глубина? – тут же задал вопрос мичман.

– Шесть метров, – прояснил я вопрос. – Снижается глубина-то.

– Да, тут так устроено, – рассеянно отвечал он, – в середине бухты глубже, а при выходе в море подъём. В отлив мы даже на транспортниках, бывало, по дну чиркали, но сейчас как раз почти что полный прилив, так что будем надеяться на лучшее.

– Что там на мысе? – спросил я.

– Облаков пять штук, выстроились в шахматном порядке, все готовы к стрельбе. Глубина?

– Четыре метра… четыре с половиной… пять.

– Хорошо. Запускаю максимальные обороты… проверь, как там народ в отсеках, только быстро.

Я рванул сначала на нос, потом на корму. Оксана нашла какую-то табуретку и скромно сидела, держась рукой за поручень.

– Ну ты как? – спросил я у неё.

– Кверху каком, – вымученно попыталась пошутить она. – Сам не видишь что ли?

– Держись, скоро всё закончится, – обнадёжил её я, не уточнив, правда, каким образом оно всё закончится, может ведь и на дне морском.

А Лёлик стоял, тоже держась двумя руками за поручень, и пялился на какой-то манометр.

– Ничего, что стрелка на этой хреновине постоянно прыгает то влево, то вправо? – спросил он меня.

– Всё под контролем, – строго ответил я ему, – твоя задача продержаться ещё минут десять, дальше должно полегчать.

Я вернулся в рубку и доложил мичману о прыгающей стрелке манометра. Он сразу отмахнулся, не до манометров сейчас.

– Глубина семь метров, – без подсказки прочитал я показания эхолота.

– Сам вижу, – буркнул Семён, – в нас было уже два выстрела, оба промазали.

– Это хорошо, что у них торпед нету, – повторил я свою давешнюю мысль.

– Накаркал, блин, – закричал мичман, глядя в перископ, – вот летит, кажется, торпеда. Лево руля на 30 градусов.

И он крутанул какое-то колесо, лодка накренилась довольно круто, но я устоял на ногах, ухватившись за выступ на перископной трубе. Секунды тянулись мучительно медленно… наконец мичман объявил:

– Мимо. Но радоваться рано, у них есть время ещё на один выстрел. Даю право руля. Да, сколько там под килем-то?

– Десять метров, с этим всё отлично.

– Пошла торпеда, – объявил Семён. – Уклонение влево на 20 градусов. Не успеваем… держитесь, за что сможете…

И тут раздался приглушённый, и от этого очень страшный взрыв совсем где-то рядом. Свет немедленно погас… меня кинуло на что-то железное и от этого железного я потерял сознание…

* * *

Очнулся я в койке, рядом сидела Оксана и поправляла мне повязку на голове.

– Мы прорвались? Долго я так валяюсь? – задал я сразу два вопроса.

– Успокойтесь, больной, – хладнокровно отвечала мне она. – Да, мы прорвались, потом долго чинились, сейчас идём в Питер малым ходом. А валяешься ты так примерно сутки.

– А остальные как, живы? – проявил я заботу о членах нашей команды.

– Да, с миманом и Лёликом всё в порядке.

– А облака эти отстали от нас?

– Не видели больше ни одного с тех пор, как они попали по нам.

– Замуж-то за меня пойдёшь? – задал я наболевший вопрос, – когда подлечусь, конечно.

– Посмотрим на твоё поведение, – хитро прищурилась Оксана.

Тут в каюту вошёл хмурый мичман и доложил: