Недруги по разуму

От Керка мысли его переметнулись к Мете, сердце сдавило, и он запретил себе думать о ней. Для человека слабого воспоминания – опора, но сильного мысли о близких расслабляют, лишают мужества, а это сейчас ни к чему. Лучше начать и закончить на том, что Мета – на Дархане, и ей ничто не грозит, кроме свар с дарханскими ремонтниками. Это она переживет. Ну, в конце концов сломает кому-нибудь руку или ребра…

Язон сел, свесив ноги с жесткой полки, потянулся, спрыгнул на пол, сделал несколько резких движений, чтобы размяться; затем направился к контейнеру-утилизатору, открыл его и завершил утренний моцион. Хотя, разумеется, гарантий, что наступило утро, у него не имелось; может быть, по корабельным часам был день или даже вечер.

– Завтрак здесь в постель не подают, – пробормотал он, подступая к висевшему над койкой агрегату. – А жаль! Обслуживание не на высоте.

Знакомая голубоватая таблетка лишь притупила чувство голода. Он собирался разжиться еще одной, потом решил, что стоит попробовать все кулинарные изыски местной кухни, и принялся совать палец во все отверстия подряд. В нишу-приемник посыпались разноцветные пилюли, и Язон, отложив уже знакомые, кисло-фиолетовую и безвкусно-голубую, храбро приступил к дегустации, бормоча под нос:

– Ешь, хадрати! Обмен веществ в твой организм быть исследован. Обычный для кислородный жизнь! Белки, жиры и углеводы, а также витамины… Правда, забыли про кофе, табак и алкоголь.

Большинство пищевых капсул оказались на вкус омерзительными, но так или иначе, он наелся. Спустив в утилизатор горсть неподходящих пилюль, Язон повернулся к питающему устройству, раздумывая о том, что в таблетках, видимо, есть некий ингредиент, заменяющий воду, – он не испытывал сейчас ни голода, ни жажды. Потом у него возникла новая мысль, и, подмигнув агрегату, он сунул в него два пальца, в голубое и алое отверстия. Прибор возмущенно загудел, однако выплюнул пилюльку, на редкость горькую; лизнув, Язон приговорил ее к контейнеру.

Затем он уставился на свои руки. Без кобуры и пистолета они казались непривычно голыми, рождая чувство беззащитности, даже неловкости, будто он пришел в роскошный ресторан в нищенских лохмотьях, а то и вовсе нагишом. Зато все остальное было в порядке: руки на месте, и пальцев целых десять.

Три из них Язон воткнул в сияющие огоньками дыры. Кто не рискует, не ест ветчины! Испытывать, так испытывать!

Он занимался этим в ближайший час под хрипы и стоны питающего агрегата, и удача дважды ему улыбнулась. В первый раз, когда он засунул пальцы в синее, зеленое и оранжевое отверстия, и в приемник вывалилась не плоская таблетка, а розоватый шарик. Раскусив его, Язон приподнял в изумлении брови и тут же проглотил добычу; эффект оказался словно от порции спиртного. Щедрой порции, решил он, чувствуя знакомую теплоту в желудке, что не спеша разливалась по членам и чуть кружила голову.

Вторая пилюлька походила на серого червячка и родилась из комбинации фиолетовый—зеленый—желтый—алый. Что намешал в нее агрегат, было тайной за семью печатями, но коктейль получился дьявольский: едва лизнув таблетку, Язон ощутил небывалую мощь, силу титана и всепоглощающую ярость. Стимулятор! Сильнейший стимулятор, который может сделать его берсерком! Он стоял, раскачиваясь, до хруста стиснув челюсти и сжимая кулаки, пока действие крошечной дозы зелья не иссякло, затем коснулся прибора и одобрительно прохрипел:

– А ты, приятель, мух не ловишь! Орел! Да за такую штуку в тысячах миров…

В то же мгновение Язон прикусил язык, вспомнив о подслушивающем компьютере. Вряд ли тот сообразит насчет орла и мух, но о количестве миров упоминать не стоило. Во всяком случае не сейчас! Только под пытками в ку’рири он признается, что в Галактике – тридцать тысяч обитаемых планет и у каждой – сотня крейсеров размером побольше этого чертова диска!

Ухмыльнувшись, Язон изготовил горсть пьянящих шариков, сунул их вместе с серым червячком в карман, а плоды остальных экспериментов спустил в утилизатор. Он собирался продолжить свое увлекательное занятие, но тут стена раздалась, и в проем, деловито подпрыгивая и топорща зрительный стебель, вкатился Непоседа.

– А я уже заскучал, – признался Язон, делая шаг навстречу. – Как твой глаз, дружище? По-прежнему большой, круглый и не замутненный печалью?

– Так есть/быть, сэр, дающий имя, – подтвердил меховой мячик и резво откатился в сторону. За ним стояла леди Патриция с двумя охранниками: один – повыше, с давним рубцом на безносой физиономии, другой – пониже, более коренастый, с длинными мускулистыми руками. Дула их пушек глядели Язону прямо в живот.

– Приветствую кузенов по разуму, – он вежливо поклонился и сделал еще один шаг, к полке, чтобы уйти с линии прицела. Столь пристальное внимание пары стволов ему определенно не нравилось.

– Ты идти со мной, – произнесла Пат, добавив нечто мелодичное, но завершившееся резким скрежетом.

Непоседа перевел:

– Почтенный Тактик показать тебе корабль. Ты идти, не бежать, не скакать, ничего не касаться. Защитники есть/быть с тобой.