Недури (СИ)

— Ну, да? — Деваха состроила скептичную мину. Одна бровь поднялась выше второй, губы теперь расплылись в издевательской улыбке, глаза сменились с раздражительных на самоуверенные — А чё ж тогда ты тут забыл?

— Гуляю.

О, как. Я и сам не ожидал такого ответа.

— Ну, гуляй дальше. — После этих слов меня пронзила целая гамма болевых ощущений. Где — то щипало, где — то свербело, где — то кололо, где — то зудело. Я заорал.

Девушка, не сводя с меня взгляда, прошагала на прежнее место. Столкнув моё извивающееся тело с кучи земли, присела на колени. Ловко расчистила от листьев землю, открывая моему заплывшему взору, ямку. Сунула туда часы, невесть откуда взявшиеся и что — то прошептав, присыпала землёй бедный аксессуар.

Я бросился кататься по земле:

— Сука! Что это?! Что ты сделала?!

Ещё немного посидев над кучкой, Маша начала осматриваться. Приметив оранжево — жёлтый лист с пластиной, напоминавшей сердце, гордо взгромоздила его на самодельную могилку.

Наконец, девчонка поднялась и, вздёрнув сумку, направилась к близлежащему вымощенному тротуару.

На меня накатила та же паника, что и в первый раз. Когда вонючий душок от деда стал уходить за компанию вместе с ним.

Я попытался ползти следом:

— Не уходи! Объясни! — слова категорически не хотели подбираться, пока я боролся с припадками, пытаясь не отставать от Маруси— Я тут недавно, а ты, видимо, давно! — Эдуард, сегодня тебе в пору взять с полки пирожок за высокоинтеллектуальные умозаключения.

Маша молча продолжила двигаться по своему пути.

— Да стой ты! — наконец взбрыкнул я и попытался зацепиться за щиколотку девчонки, но, по закону жанра, рука моя проскользила сквозь неё. Я опешил— Нет… — обессиленно вырвалось у меня — Быть не может…

Девушка остановилась. Повертев головой, озираясь, она резко развернулась всем туловищем ко мне. У неё, видно, привычка делать такие «виражи»:

— Слушай сюда, клочок человека! Мне глубоко плевать, как ты помер и при каких обстоятельствах! Мне не интересна ни одна история из твоей жизни! Более того, — она вздёрнула указательный палец — Мне совершенно плевать как ты себя сейчас чувствуешь! Ты всё понял?

Я поднял влажные глаза. Розововолосая на секунду вздрогнула, но быстро пришла в себя. Она опустилась на корточки:

— Это была соль.

Я непонимающе вглядывался в уверенные глаза новой знакомой:

— Салат?.. — первая ассоциация, что пришла на ум, звучала именно так. И я её зачем — то озвучил.

Машка выдохнув, поднялась и удалилась прочь.

Не знаю сколько я пролежал, прогоняя по кругу алгоритм «Заплакать — успокоиться», но судя по всему довольно долго, ведь начало постепенно светать.

— Ну чавой, чистюля, как день минул? — вонючий старик возник над головой. Я смотрел на него перевёрнутого и меня начало мутить. Решаюсь воздержаться от ответа. — Ну голову — то что свесил, ай? На кой к Маньке пристал?

Вопросы его казались мне раздражающими, но злиться на старика сил не было вовсе:

— То гарланит, как зяпастый чёрт, то лежит, как воды в харю набрал. Ишь чё… — дедок причитая, снова достал газету.

Я невольно взглянул снизу на дату.

«11 ноября»

Глаза сами по себе расширились:

— Какое сегодня число? — вопрос на одном дыхании.

Старик подло сощурил глазки и улыбнулся:

— Ты неграмотный иль чё? Смотри, коль читать умеешь.

Он протянул мне газету. Опять. Руки вновь брать этот бумажный вестник не хотели, в голове уже выстроилась ассоциация: газета — плохие новости. Хотя, когда было иначе.

Я нехотя принял свёрток:

Ну вот же, 11 ноября. Вчера было 10 октября, а сегодня 11 ноября. Логично же.

— Ядрёна копоть… — протянул старик — А ты помер — то когда?

Слова застряли в горле.

Старец тихонько забрал у меня газету, словно боялся делать резкие движения, ну, или просто не хотел. Справедливости ради, бояться ему больше нечего.

— Оглох что ль… Бедолага.

Я аккуратно приподнялся, сначала на локти, потом на колени, позднее аккуратно выпрямился в полный рост. Вонючий дедок всё ещё стоял рядом.

— Мне надо выйти отсюда. — я ответил на предыдущий вопрос. Если интересно, пусть знает.

— Всем надо. — усмехнулся дед — А газётку — то она ведь передала, Маруська наша, девка, хоть и колюча, но без даты смерти не оставють…

Я взглянул на старика с раздражением. Теперь, когда свет начал выравниваться, я мог лучше его рассмотреть, да и к запаху я уже попривык.

Старая куртка, напоминающая кафтан. Какие — то обломки медалей на груди, по виду, века девятнадцатого. История в школе даром не прошла, спасибо, Асе Евгеньевне. Руки все в пузырях, да болячках. Глаза красные от слёз, потерявшие прежний цвет. Щёки впалые, губы обветренные. Кожа местами просвечивает вены, особенно возле глаз, от чего кажется, будто мужик только и делает, что читает по ночам.

— Выглядишь, старче, дерьмово. — заключил я, заглядевшись на руки.

— А оспа, сынок, другой вид давать не могёт. Как есть, так и выгляжу.

Я сглотнул. Оспа. И правда, верные признаки — эти самые отвратительные пузыри на руках. Фу. Когда мы проходили эту болезнь на биологии я старался быстрее перевернуть страницу.

— И давно ты… — я замялся — Тут? — сменим тему. Пора разбираться в этом чёртовом колесе.