Нефанатка

В аэропорт они провожали меня вместе и долго махали, пока я поднималась по эскалатору. Сердце было не на месте, но я убеждала себя, что так надо. Еще несколько дней и я вернусь к нему, чтобы никогда больше не расставаться.

Уже в самолете прочитала последнее сообщение от Егора, и почему-то в груди болезненно сжалось.

«Удачного полета, девочка моя! Я люблю тебя!»

* * *

Анжела сидела на своем диване, широко раскинув ноги. А её любимая персидская кошка слизывала взбитые сливки у нее между ног.

– Только ты, Лори, меня и понимаешь, – грустно вздохнула Анжела, внимательно следя за маленьким язычком.

Кошка быстро посмотрела на хозяйку. Ей показалось, что та сейчас встанет и уйдет, и она быстрее заработала язычком. Анжела откинулась на спинку дивана и тяжело задышала.

Лори просто обожала взбитые сливки. Особенно она любила слизывать их с хозяйки. Иногда они приобретали какой-то чуть кисловатый привкус, и это было самое вкусное лакомство на свете.

Кошка спешила съесть как можно больше и иногда задевала зубками нежную кожу, и тогда хозяйка вздрагивала. Лори тоже вздрагивала, опасаясь быть придавленной мощным телом, но все равно возвращалась к своему занятию.

Шершавый язык слизывал последние капли, когда хозяйка глухо застонала и обмякла. Кошка продолжала сидеть на том же месте и довольно умывалась.

– Пошла вон, – прошипела Анжела, отшвырнула любимицу к стене и запахнула шелковый пеньюар.

Анжеле было грустно. А еще её всё раздражало. Две недели назад она получила от Ашотика последний и самый дорогой подарок.

В черной бархатной коробке с ярко-алой лентой были фотографии парня, которого когда-то можно было назвать симпатичным. Сейчас же он лежал, скрючившись, на земле, вся его одежда была перепачкана в крови, а на разбитом лице застыло выражение нечеловеческой муки. Анжела улыбнулась тогда. Ашотик прошел последнее испытание и отомстил за нее.

Но замуж за него Анжела всё равно не хотела. Он не нравился ей, как мужчина. Он был гораздо ниже ее, с заостренными чертами лица и орлиным носом. Он мягко стелил перед ней ковры своими речами, но в его глазах она видела опасный блеск. Такой не потерпит вольности от жены и не простит измены. А Анжела любила разнообразие и не любила, когда её в чем-либо ограничивали.

Ей нравились мягкие и податливые смазливые мальчики. Она перепробовала их уже несколько десятков. Обычно они с радостью падали в объятия к королеве города, стоило ей только поманить пальцем. Но с гораздо большей радостью они потом от нее убегали и куда-то пропадали, опасаясь снова попасться ей на глаза. Ведь Анжела любила разнообразие и не любила, когда её в чем-либо ограничивали.

Егор Бро был первым, кто сбежал от нее еще до начала постельных игрищ. Строптивая зверушка. Но какая же красивая и сладкая! Его волшебный голос приводил в дрожь, ей казалось, что поет он именно для нее, поет о своей любви и страсти. Её телефон был заполнен фотографиями и песнями Егора. Иногда ей даже казалось, что она совсем помешалась на нем.

Она думала, что ясно дала ему понять, что с ней шутки плохи. Адвокаты отца потребовали с него огромную компенсацию, уточнив перед этим состояние его счетов. Он был разорен и даже влез в долги, но всё равно отказал ей во второй раз. И Анжела обиделась. Да так сильно, что готова была собственноручно разорвать его на кусочки. Но тут, как нельзя кстати, появился Ашотик. Дочка Кокорина нужна была ему для развития бизнеса, и он был готов на всё, лишь бы она дала согласие стать его женой.

Её месть Егору была кровава и прекрасна. Он лишился голоса, который она так любила. И чуть не умер в больнице. Но остался жить бесполезным калекой. Без денег. Без карьеры. Без всего. Анжела была удовлетворена. Но всё же ей было грустно. И она не знала, чем себя занять.

Анжела взяла с журнального столика глянцевый журнал, раскрыла его наугад и замерла. На фотографии был Егор. Такой же красивый, как и раньше. Он держал за руку какую-то чернявую шавку и смотрел на нее щеняче влюбленными глазами. У Анжелы затряслись губы и руки. Глаза выхватили из статьи слова: «на поправку», «она – мой лучик света», «вместе дни и ночи» – и Анжела бешено заорала.

Она уже ничего не соображала, просто орала и громила все вокруг. Прислуга толпилась за закрытыми дверями. Казалось, в комнате бушевал какой-то дикий зверь, билось стекло, что-то с грохотом падало или ударялось о стены. Люди испуганно переглядывались и боялись даже заглянуть в щелочку.

Когда Анжела очнулась, вокруг нее валялись осколки и разорванные на части журналы. Она поправила свой пеньюар, слегка пригладила растрепанные волосы и вышла из комнаты, не глядя на побледневшую прислугу.

Вошла на кухню, где два лучших повара города готовили ей обед.

– Будет стейк? Прекрасно. Я хочу много мяса, – спокойно сказала Анжела Эдуардовна.