Нефор (СИ)

Притормозив у Катиного дома, водитель проникся сочувствием к хрупкой девушке и заглушил двигатель. Вдвоём они подняли ко всему и вся безучастное неформальное тело на четвёртый этаж. Между третьим и вторым тело вырвало на таксиста.

Стоял ясный субботний день.

7

Все выходные Гарик провалялся в кровати. Катя отпаивала его валерьянкой и углём, каждые полчаса меняя тазик возле кровати. Есть не получалось.

К вечеру воскресенья Гарик с опаской осилил тарелку наваристых щей и понял, что снова бросил пить. Он с благодарной виноватостью смотрел на бегающую вокруг него девушку и думал: «Она ли это? Та, что присматривает и убирает за ним. Та, которая до гробовой доски…» Чувство стыда нарастало и душило с такой силой, что ночью он превзошёл сам себя. Катя рычала, кусала и рвала простыни. А утром не поехала в институт и, измученная, крепко спала на краю постели, раскинувшись морской звездой.

Так было и на следующую ночь. И на следующую за следующей. И на следующую за ней… Они выжимали друг из друга всё, не оставляя шанса одиночеству и голове, и к маю страсть, сменяемая ещё большей страстью, устаканившись, вышла в ровную плоскость.

Так прошла весна.

В июне Градск напоминал запущенную цветочную клумбу. Серые по весне, летом улицы обрастали берёзовой листвой. Скверы начинялись одноцветными людьми и бордовыми кляксами на асфальте. Воздух пах сиренью и Катиными духами, а из музыкальных киосков мечтательно разлетались звуки дебютного альбома Роберта Майлза.

Левински делала оральный секс Клинтону. Ельцин с Зюгановым ненавидели друг друга, готовясь к главной политической схватке в истории новой России.

Телевизор веселил резиновыми кандидатами в президенты и призывал проявлять гражданскую сознательность под угрозой проигрыша. В рамках единого музыкального тура выступали Гребенщиков и Аллегрова, Бутусов и Киркоров, Кинчев и Винокур.

Во всей этой мешанине Гарик по-прежнему переворачивал в плеере заезженный 90-минутный «BASF», бесконечно меняя «Dookie» на «Insomniac» и наоборот. Жажда жизни рвалась из него с мощью брандспойта и равнозначного применения этой силе не находилось. Временами он даже подумывал реанимировать «Боевой Стимул» – с тем самым Пауком, которого так рекламировал пьяный Дуст.

Добросовестная Катя была поглощена сессией и третью неделю курсировала между библиотекой, вузом и кроватью. Решив не мешать её профессиональному становлению, Гарик круглые сутки наматывал круги по Градску, пытаясь обилием газетных статей создать видимость бурлящей культурной жизни города. В редакции от него уже отмахивались: «Ты сдурел? У нас твоих материалов – на месяц вперёд. Забыл, где живёшь? Угомонись, не в Петербурге, блин». Избавиться от Гарика сумели, лишь вручив ему под автограф гонорар за два месяца вперёд.

Заняться стало нечем. Наумов был в Питере: старые друзья вызвали его посетить какой-то «мегаколоссальный рок-фест», Дуст мотал пятнадцать суток за «хулиганку», Зи-Зи-Топ как собеседник был не намного содержательнее Герасима, а ближайший сейшн «поисковики» обещали почти через три недели.

Промаявшись бездельем два дня, Гарик решил выплеснуть накопившиеся килотонны старым добрым способом и вызвонил Вентиля.

Вентиль, хоть и не был музыкантом, выпить любил не меньше. Намертво лишённый слуха и чувства ритма, он с уважением относился ко всем группам городской неформальной сцены и охотно выручал музыкантов деньгами, алкоголем и сигаретами. Само собой, безвозмездно. За покойного Костю Градова и вовсе расшиб бутылкой чужой череп.

Несмотря на круглосуточное наличие в кармане пожарного артефакта, конфликтным Вентиль не был. Даже наоборот. Отзывчивость и сила составляли всё его своеобразие. И кастет его не знал затылков кроме тех, с которых при ударе слетали кепки-уточки.

Одинаковые для гопников, внешне музыканты Градска отличались от тусовщиков.

Музыканты редко увешивали себя чужой символикой. Наумов любил повторять: «Если хотите испортить отношения с музыкантом, просто скажите ему, на что похожа его музыка. Ничто не оскорбит его больше сравнения. Даже с великими. А если не так – значит, не подал виду. Или вовсе – не музыкант, а лабух, конвейерный продукт». Гарик ограничивался «Нирваной». Дуст – Летовым и «ДДТ». Наумова кроме капельной пусеты в левом ухе вообще не выдавало ничего.

Тусовщики же напоминали энциклопедию мировой рок-музыки. На одном неформале запросто можно было увидеть с десяток наименований различных коллективов: бандана, хайратник, футболка, балахон, куртка, рюкзак… Бессчётные значки, нашивки, браслеты, напульсники, подвески, татуировки… Тусовщик был усыпан рок-символикой, как новогодняя ёлка гирляндными фонариками.

Вентиль был тусовщиком и умел зарабатывать деньги. Будь он музыкантом, при его работоспособности он бы уже обошёл в количестве песен Б.Г. и Летова вместе взятых. И был бы гениальным нищебродом.