Нефритовая лошадь Пржевальского

– Ах ты так и растак! Я тебе покажу, антихрист, христопродавец, медведь бешеный! – вскричала она и пульнула из ружья. Короткое пламя вырвалось из ствола. Жора отчаянно взвизгнул, выкрикнул матерное ругательство и побежал прочь, громко охая, оглядываясь, бубня вперемешку угрозы и ругательства, волоча правую ногу, придерживая за локоть левую руку… Прочь, прочь в сторону леса, по направлению к поселку Пржевальское.

– Ах ты нехристь, кость черная, жопа драная, огузок недоделанный!

Старуха Дондукова в ажиотаже победительницы выскочила из дома и, оттолкнув Кузьмича, преследовала врага с ружьем в руках. Больше, впрочем, оно не стреляло, затвор щелкал впустую. Старик Дондуков притрюхивал вслед за женой, тоже с ружьем, держа его наготове. Много впереди хозяев, злобно лая, бежал Дунай; он нагнал нарушителя, рвал его штаны и кусал за ноги.

Старики быстро выбились из сил. Собака, видя, что хозяева остановились, вернулась к ним. А нарушитель, припадая на одну ногу и постанывая, ушел в лес, в сторону Пржевальского.

– Дед, в полицию звони! – еще не вполне отдышавшись, приказала Ульяна Васильевна. – Там дежурный есть, пусть наряд присылают, пока не ушел далеко. Он же в розыске у них. А я его в ногу ранила. Так что далеко не уйдет. И в руку! Ишь, застонал-закричал как: попала, значит! Как заяц раненый орал.

– Да то-то и оно, что ранила, – замялся Кузьмич. – Смотри – и кровь тут в траве, много потерял крови… – он показал на расплывшееся темное пятно на том месте, где стоял Жора. – Как бы не помер он…

– А нам что, если и помрет? – не успокаивалась старуха. – Он убийца. А мы в порядке самозащиты стреляли…

– Ах ты господи, что мне с тобой делать, дура ты безмозглая! – повысил голос Кузьмич. – Ружье-то у нас только одно зарегистрировано! Да и то давно уже не отмечали, просрочили! Нас-то и обвинят! Превышение обороны, скажут! Посадят или штраф большой влепят!

– Какое превышение обороны?! – тоже повысила голос жена. – Убивец к дому идет, а я и не стрельни?!

Так они препирались некоторое время, а потом победил Кузьмич как более осторожный. Он даже принес ведро воды и смыл кровь с тропинки – чтоб не возникало вопросов и в случае чего они могли отпереться: не стреляли и не видели никакого Жоры. Не знаем, кто в него стрелял. Как убили Ивановну, с тех пор и не видали Жоры, вот и весь сказ.

Глава 25. Нефритовая азиатская лошадь

Когда в среду он пришел в Петровское, там уже были гости: Плескачевский, Пыльцовы. Тимофей Иванович казался очень довольным поездкой.

– Марфой внучку назвали! Марфинькой! – сразу же сообщил он новость вновь пришедшему гостю.

– Что ж, прекрасное имя! – не выдав охвативших его при этом имени чувств, ответил генерал. Он был в мундире – сам не очень понимал, зачем надевал, не знал, понадобится ли… Он так и не определился окончательно, состоится ли сегодня решающий его судьбу разговор с хозяином дома. Заметив, что его парадный вид привел Марию в смущение, еще раз пожалел, что надел. Остальные восприняли его мундир нормально: обед торжественный, по поводу крестин, так что все гости принарядились.

– А вот Александра Ивановна говорит, что слишком простое. Что, мол, сейчас так уж не называют в дворянских семьях. Но нам батюшка посоветовал! – вздохнул Петровский.

– Напротив, это имя означает: владычица, госпожа, – возразил Пржевальский. И еще раз упрямо повторил: – Прекрасное имя!

За обедом хозяин продолжал делиться впечатлениями о поездке.

– Я от Петербурга устаю, – говорил он. – Привык к нашей глуши. К простору нашему, к покою… А в Петербурге жизнь кипит! Там и шумно, и камень кругом… Наденьке, однако, нравится там жить. А по мне, у нас в Поречском уезде много лучше!..