Нефритовый трон

– Пли! – скомандовал Райли.

Пушки грохнули, изрыгая огонь и дым. Оценить причиненный ущерб не представлялось возможным. Крики и треск расщепленного дерева показывали, что по крайней мере часть ядер попала в цель, но неопытность канониров «Верности» стала видна после первого же бортового залпа.

Первое орудие выстрелило лишь четыре минуты спустя, второе и третье вовсе молчали, четвертое и пятое выпалили исправно, шестое и седьмое плюхнули свой заряд в воду.

– Прекратить огонь! – подал команду Парбек. «Верность» теперь могла дать залп лишь после нового поворота, и абордажники налегли на весла.

Над водой плыли облака густого серого дыма. Корабль снова погрузился во тьму, не считая лужиц света от палубных фонарей.

– Вы должны как-то сесть на Отчаянного, – сказал Грэнби Лоуренсу. – До земли еще не так далеко, и поблизости могут оказаться другие суда – например, транспорт из Галифакса.

– Я не собираюсь улепетывать и отдавать стопушечный транспорт французам, – свирепо отрезал Лоуренс.

– Я уверен, что мы продержимся, и даже в противном случае «Верность» можно будет отбить еще до прихода в порт, если вы предупредите эскадру. – Ни один морской офицер не стал бы так противоречить своему командиру, но в авиации дисциплина далеко не такая строгая – притом Грэнби вполне обоснованно заботился о безопасности капитана, как и полагалось первому лейтенанту.

– Ее могут отвести в Вест-Индию или в испанский порт, где нет нашего оцепления, – настаивал Лоуренс. – Нельзя отдавать им корабль.

– И все-таки лучше вам улететь, пока в плен не попали. Что, если нас вынудят сдаться? Улетайте и уводите Отчаянного.

– Прошу прощения, сэр, – подал голос Каллоуэй, – кабы мне дали перечницу, мы бы пальнули вверх ракетным порохом и малость очистили воздух.

– Сейчас скажу Макриди, – вызвался Феррис и побежал искать лейтенанта морской пехоты.

Снизу притащили перечную мортиру с наполовину разобранным дулом. Каллоуэй осторожно вскрыл один снаряд, вытряс из него половину перца, достал из коробки кулечек с порохом и стал понемногу сыпать его в скорлупу. Один глаз он при этом зажмурил, лицо отвернул в сторону. Двое авиаторов держали его за пояс. Черные оспины на щеках Каллоуэя красноречиво говорили о прежнем опыте. Желтый световой порох не требовал запала и от неосторожного обращения мог вспыхнуть в любую минуту. Он давал куда больше жара, чем обычный пушечный, но и сгорал быстрее.

Канонир закрыл снаряд, а полупустой кулек сунул в ведро с водой. Воду тут же вылили за борт. Каллоуэй заклеил шов на скорлупе дегтем, смазал весь снаряд жиром и зарядил перечницу. Лишь тогда к орудию привинтили вторую половину ствола.

– Ну вот – глядишь, и не разорвет пушку-то, – сказал Каллоуэй, с немалым облегчением вытирая руки.

– Хорошо, – отозвался Лоуренс. – Три последние ракеты придержите до выстрела. Макриди, нам понадобится ваш лучший наводчик. Если не попадем в голову, толку не будет.

– Действуй, Харрис, – приказал Макриди долговязому костлявому парню лет восемнадцати и обернулся к Лоуренсу: – Не беспокойтесь, сэр. Глаза у него молодые, он не промажет.

Внизу, на квартердеке, послышались чьи-то сердитые голоса – это Шун Кай вышел на палубу с двумя слугами, тащившими огромный сундук. Команда транспорта и почти все авиаторы сгрудились у бортов с саблями и пистолетами, готовясь отражать абордаж, но один матрос с пикой подался было к послу. Боцман хлестнул его концом узловатой веревки, приговаривая:

– Стоять, ребята! Стоять!

Лоуренс в суматохе почти позабыл о злосчастном обеде. Ему казалось, что это случилось месяц назад, но Шун Кай так и не снял своего парадного облачения. Руки он держал в рукавах – зрелище, способное окончательно вывести из себя взбудораженных англичан.

– А, черт бы взял его душу! Надо, чтоб он убрался немедля! Сейчас же ступайте вниз, сэр! – закричал Лоуренс, указывая на трап – но Шун Кай уже поднимался на драконью палубу, и слуги волокли за ним тяжелый сундук. – Где этот чертов переводчик? Дайер, поищите его… – Слуги открыли сундук, и надобность в переводе отпала: на соломе лежали ракеты самых разных цветов, в завитках золотой и серебряной краски.

Каллоуэй тут же схватил одну, синюю, с желто-белыми полосами. Один из слуг заботливо показал ему, как поджигать запал спичкой.

– Знаю, знаю, – нетерпеливо сказал канонир. Ракета зажглась сразу и улетела в небо, намного опередив прежние.

Вслед за белой вспышкой раздался гром, и в воздухе, мерцая, повисли желтые звезды. Негодующе вопящий флер-де-нюи показался всего в ста футах над морем. Отчаянный, оскалив зубы, метнулся к нему.

Французский дракон спикировал, уворачиваясь от его когтей.

– Харрис, стреляй! Стреляй! – заорал Макриди. Молодой солдат прищурился, глядя в прицел. Снаряд, посланный чуть выше, чем следовало, попал в витые рожки на лбу флер-де-нюи и полыхнул белым пламенем. Дракон закричал снова, теперь от боли; он пронесся над кораблем так низко, что паруса заполоскали, и скрылся в ночи.