Нефтяная бомба

– Да, если им не будут мешать, сэр.

Это означало – черная операция. Никаких записей, и оплата через один из «черных фондов», неподконтрольных Конгрессу. Ради наполнения этого фонда шли на прямые преступления, но начальство закрывало глаза и на это.

– Как они будут выходить?

– Полагаю, это их дело, сэр. Они либо сделают работу, либо нет. В любом случае – они возьмут деньги только за сделанное.

Заместитель директора махнул рукой – мол, это меня уже не касается, разбирайтесь сами.

– Проработайте ситуацию и представьте план мне. Теперь по игре русских и израильтян. Кто-нибудь имеет представление, что происходит у нас под носом?

Молчание.

– Никто. Тогда за что здесь все получают жалованье?

И снова молчание. Все понимали, насколько все хреново. В последнее время ЦРУ пыталось справляться с целым валом угроз, захлестывающих их буквально волной. И это при том, что ресурсы им сильно урезали. Они попали в ситуацию, называемую «Проклятьем Кассандры» – когда знаешь все, но не можешь ничего предпринять. Невод, который они закидывали в виде NSA Echelon, TrapWire и тому подобных, был столь велик, что они были просто не в силах съесть добычу. Миллиарды и миллиарды сообщений падали на них каждый день. Даже после первичного отсеивания даже десятую их часть проверить было невозможно. Но все они знали, что рано или поздно в шлаке бессмысленного бреда промелькнет алмаз в виде сообщения о новом 9/11. Они, скорее всего, его пропустят – и потом придется отвечать. Это и было их проклятьем – проклятьем Кассандры.

– Мне нужен один человек, – сказал замдиректора. – Тот, кто имел дело с русскими, и тот, с кем могу иметь дело я. Все остальные пусть проваливают отсюда…

И Подольски понял, что придется остаться ему…

– Вы давно в ЦРУ? – спросил заместитель директора.

– Восемнадцать лет, сэр.

– Ого. После тех дней?

– Да, сэр…

Заместитель директора допил свой кофе и поставил чашку на блюдце донышком вверх.

– Тогда все что-то упустили. Упустили потому, что не верили, будто такое вообще возможно. Мы жили, как на другой планете, и верили – то, что находится за океаном, никогда не коснется нас. Но теперь мы…

Заместитель директора помолчал, словно подбирая слова. Потом жестко заключил:

– …повзрослели.

Ну, и что тут скажешь?

– Значит, у нас вы занимаетесь русскими. А что еще вы сделали для нас?

– Служил там, куда пошлют, сэр. В том числе в Багдаде. Со всем уважением, сэр, я не могу работать вслепую.

– Вы помните дело Эймса? – требовательно спросил замдиректора.

Подольски его примерно знал, хотя его тогда не было.

– Я тогда ходил в старшую школу, сэр.

– А я здесь работал. Один ублюдок, которому не хватало денег на выпивку и алименты своей жене, пошел в советское посольство и отбросил нас на двадцать лет назад. Мы потеряли всю агентурную сеть в СССР. Всю, до последнего человека.

Да, жестко…

– Да, сэр.

– По результатам этого дела было принято решение разделить русский отдел надвое. Другие отделы делить не было смысла, я не думаю, что кубинская, например, разведка сможет проникнуть к нам. А вот русские делали это, и не раз. Один ублюдок из внутренней контрразведки получил все дела, в том числе дело генерала ГРУ Полякова, который работал на нас двадцать лет и не провалился. Двадцать лет, твою мать! Чтобы такое больше не могло произойти, русский отдел разделили на две части. Одна из них – секретная, они сидят не здесь, официально не существуют. Внутренняя контрразведка не может проверить их, не может запросить данные, даже если очень этого захочет. Вся информация идет только в одном направлении – от вас к ним. Обратно – ничего. У них собственная сеть в России, никак не связанная с московской станцией.

– А мы, получается, на подхвате, сэр? – после затянувшегося молчания спросил Подольски.

– Да, – безжалостно подтвердил замдиректора, – вы только на подхвате. Кто-то должен выполнять и эту работу, причем, выполняя ее, думать, что он выполняет как раз основную часть работы. Иначе мы можем в любой момент заполучить нового Эймса. Это только кажется, что русские сейчас не шпионят за нами, на самом деле – они активны как никогда. Только на днях выяснилось, что сотрудник АНБ продал русским базу данных в несколько сот терабайт после того, как банк попытался выселить его из купленного по ипотеке дома. Русские уже не коммунисты, но менее опасными они не стали. А у нас – экономический кризис и полное дерьмо во всем, что касается идеалов. Каждый торгует чем может, в том числе собственной страной.

Подольски пожал плечами:

– У русских не лучше. Я не понимаю, как они вообще еще держатся. По меньшей мере два дня в неделю я слушаю, кто и сколько украл… От этого уже тошнит, сэр.