Негатив. Том II

— Ну, рассказывай! — И тут же, противореча сам себе, перебил, спросив: — Нет, погоди! Передачка-то от штурмового взвода дошла?

— Да! Спасибо огромное, выручили.

И в самом деле выручили — не пришлось у Карла на печенье и конфеты занимать, аккурат до выписки хватило.

Что удивило — Матвей привёз не форму, а костюм, сорочку, бельё и полуботинки; приказ до него довели именно в таком виде. Пока я одевался, то и дело морщась от боли, вкратце рассказал ему о перестрелке, и громила покачал головой.

— Лихо! — Подумал немного и вздохнул. — Каринку жалко, симпатичная девчонка была.

Я кивнул и погляделся в зеркало. Лицо уже поджило, и последствия ожога стали малозаметны, разве что справа из-за остатков загара оно казалось немного темнее. А вот с пострадавшей при взрыве шаровой молнии кистью всё обстояло не так здорово, там в местах сгибов кожи образовались рубцы, которые никак не рассасывались, ладно хоть уже не лопались и не болели; перчатку надел без всякого труда.

Дальше мы пошли к машине, но, как оказалось, Матвей просто взялся меня проводить, у него самого были дела на военной кафедре.

— Послали эту повышать, как её…

— Квалификацию? — высказал я предположение.

— Не… Общую грамотность, во! А то в училище все малахольные, не берут меня туда обратно.

— Поздравляю! — искренне порадовался я за сослуживца, а тот вдруг придержал за руку и невесть с чего понизил голос.

— Слушай, Петя… Варька последние дни ходит как в воду опущенная, уже несколько взысканий схлопотала. Я пробовал спрашивать, не случилось ли чего, — молчит. Ты же с ней неплохо ладил, узнай, а?

Как по мне, так картина была яснее ясного.

— Василь же не вернулся ещё? Вот и скучает.

— Не! — отмёл эту версию Матвей. — У неё днями что-то случилось, точно тебе говорю. Она сейчас не на дежурстве, будь другом — загляни поговорить. Рассеянный снайпер… Ну, ты понимаешь, да?

Лезть в чужую жизнь нисколько не хотелось, но тут ничего не оставалось, кроме как пообещать:

— Хорошо, поговорю.

Матвей с довольной улыбкой хлопнул меня по плечу и от избытка чувств с силой определённо переборщил; я едва на корточки не присел, до того болезненным уколом отозвалось простреленное плечо.

Ох ты ж…

Пока доехали, растрясло. Пусть и не слишком сильно, но поднялся на второй этаж, морщась из-за ноющей боли в ноге и боку. Постоял немного даже, отдуваясь, прежде чем постучать в кабинет капитана Городца.

— Войдите! — послышалось изнутри, я и вошёл.

— Здравствуйте, Георгий Иванович! Хотели видеть?

Городец смерил меня пристальным взглядом, подозвал к столу, достал из верхнего ящика какие-то бумаги.

— Ознакомься и распишись.

Я вчитался в текст документа и не поверил собственным глазам.

— Меня комиссуют? Как так?!

— А вот так, — хмыкнул Георгий Иванович и протянул авторучку. — Подпись ставь.

Я машинально расписался, без спроса уселся на стул для посетителей и спросил:

— И что теперь?

— Теперь сдай служебное удостоверение и обмундирование, освободи комнату и получи расчёт.

У меня голова кругом пошла, но в то, что мне выпишут вольную и отпустят на все четыре стороны, не поверил ни на миг, поэтому не преминул уточнить:

— И куда потом?

— В вахтёры или дежурные по этажу, — заявил в ответ капитан Городец. — Это уже на усмотрение коменданта РИИФС. Переводим тебя в службу охраны института.

В службу охраны?!

Поначалу меня словно киянкой по темечку приложили, а потом внутри всколыхнулся такой ураган эмоций, что едва над набранным потенциалом контроль не утратил.

Перво-наперво накатило неимоверное облегчение. Да оно и немудрено! Больше не придётся патрулировать улицы и проверять документы. Теперь-то уж точно не подставлюсь под пули! Красота!

Дальше на смену облегчению пришёл стыд за проявленную трусость, а следом вспомнил, как сам свысока поглядывал на вахтёров, и настроение скисло окончательно.

— А курсы?

— Ну ты, Петя, хватил! Свято место пусто не бывает! Давно уже новый человек занимается.

Из-за разочарования и обиды защипало глаза, и в попытке сохранить видимость невозмутимости пришлось даже несколькими глубокими вдохами погрузить себя в лёгкий транс. От Георгия Ивановича это обстоятельство не укрылось, и он ухмыльнулся, встопорщив чёрные усы.

— Назови любимое словосочетание комиссара Хлоба. Быстро!

Требование прозвучало щелчком бича, у меня едва ли не против воли вырвалось:

— Кадровый голод!