Негоциант

Наконец миновали городские ворота, и ровная чистая брусчатка сменилась весенней кашей разбитых дорог. Многочисленные купеческие подводы, немало этому посодействовав, стояли поодаль в окружении охраны и владельцев, что-то варящих в своих котелках, подвешенных над кострами. Дома пошли значительно беднее, стекла сменились бычьими пузырями, а запах цветов коровьим дерьмом. Где-то звякала броня, смеялись, пели, устраивались на ночлег. Вокруг бурлила жизнь, но я этого не замечал, а только шагал следом за Парусом, нашим сегодняшним провожатым. Вот и эта таверна, а вот и сарай. Гнилые доски, щели, горланящая птица. Сам испуганный хозяин стоит на пороге в ночной рубашке. В одной руке кинжал, в другой масляная лампа. Дорогая игрушка для этих кварталов. Увидев меня, успокаивается, признает. А вот и мои ребята, довольные, скалят зубы в предвкушении золота, что болтается на поясе у Покопа. Если верно все, то заслужили, молодцы. Вот и дверь, не закрыта, да и не надо это. Внутри тоже мои люди, взгляда с незнакомцев не спускают. Лиц не видно, только тени.

— Лампу, лампу мне!

— Сию минуту, господин негоциант!

Ну, вот и все. Началось.

В сарае пахло гнилой соломой, куриным пометом и страхом. Наверное, так он и должен пахнуть, терпко, липко. Будто кто нарочно смешал полынь с лошадиным потом и этим странным составом тщательно опрыскал все вокруг. Славик за моей спиной принял лампу из рук хозяина заведения и, выкрутив рычажок, заставил масленку гореть интенсивнее. По загаженным темным углам пустились в пляс причудливые гротескные тени, и я увидел задержанных. Да, это была та самая девушка, с которой я говорил недавно. Точнее их было две, как две капли воды похожие, но все же отличимые как день и ночь. Первая, хоть и бледная, но пышущая здоровьем Клара была одета в свитер, черный кожаный жилет и стеганые брюки, заправленные в высокие сапоги. Ни дать ни взять — казачка. Цветов вышитых для колорита только не хватает. Вторая же Клара предпочитала, на мой взгляд, неуместную для сезона и случая одежду и была наряжена в интересного вида смирительную рубашку до самых пят. Ремешки на ней располагались таким образом, что позволяли сковать человека не только по рукам, но и по ногам. Тут уж захочешь, но не убежишь. Лицо девушки сильно исхудало, под глазами виднелись синяки, а взгляд был стеклянным и ничего не выражал.

— Что с ней? — кивнул я в сторону бедняжки. — Неужто действительно с катушек съехала?

Парус оттянул нижнее веко девушки, пощупал что-то на шее и, удовлетворенный, отошел в сторону.

— Нет, господин негоциант. Дурмана дали, вот и видит сны наяву. Почти наверняка постоянно опаивали, чтобы не сбежала или тревогу не подняла. Тихие сумасшедшие, они что, на них и внимания обращать не надо. Все равно что овощ.

Я брезгливо поморщился.

— Загляните к тому медбрату и с пристрастием поинтересуйтесь, что за дурман такой, сколько им девушку поили или кололи и как её из этого состояния вывести?

— Сделано уже, — сообщил Покоп. — Дурацкие листья, лебеда почти. Если не давать, то через пару дней в себя придет. Могла бы и раньше, но дня три точно мороком кормили, а организм только накапливает яд. Выводит с трудом, нехотя. Ждать придется.

— Подождем, — кивнул я. — Девушку в дом, к трактирщику. Пусть уложит в постель и вызовет лекаря. Денег пусть посулит, чтоб быстрее пришел. За полновесный золотой и побегать можно. — Двое розыскников бережно подхватили девушку и вынесли прочь. — Теперь вы, — кивнул я в сторону оставшейся парочки. — Безумно хочется с вами, такими милыми, познакомиться и выяснить, что же я, бедный негоциант, вам настолько плохого сделал, что вы чуть ли не каждую неделю меня убить думаете. Неправильно это, нехорошо.

— Тварь. — Слюна от плевка попала мне на воротник, и пришлось спешно искать чистый пучок соломы. Про себя же я решил, что камзол потом нужно если не сжечь, то замочить в щелочи. Столько ненависти было в глазах обоих.

— Хорошо, — улыбнулся я. — Говорить будем по-другому. Ты думаешь, что тебя будут бить? Пытать? Жечь тело каленым железом? Вот же еще не хватало. — Я растянул губы в мерзкой усмешке. По крайней мере, я постарался, чтобы она была как можно более мерзкая. Зеркал, чтоб полюбоваться полученным результатом, вокруг, естественно, не нашлось. — Мы же не душегубы, правильно, парни?

Дружный гогот был подтверждением моих слов. Узрев толстый кожаный мешочек на поясе командира, мужики преисполнились к моей скромной персоне еще большей любовью.

— Так вот, — произнес я, подождав, когда закончится довольный смех. — Я вас даже властям сдавать не буду. Номинально вы ничего не совершили. Один — чертов мерзкий карлик с крысиными глазками, вторая же похожа на наследницу Подольских. За это ничего такого не предусмотрено. То, что вы двое похитили Клару и поместили её в желтый дом, непрестанно поя наркотиками, тоже можно упустить.

— Что же ты хочешь сделать? — надменно поинтересовалась псевдо-Клара, впившись в меня испепеляющим взглядом.