Негоциант

Заглянув за угол дома и убедившись, что в поле зрения нет ни одного степняка, я подошел к железной входной двери и принялся изучать замок. То же примитивное табло, такие же кнопки, почти похожие на те, что мы ежедневно жмем, чтобы попасть в свою парадную. Несколько необычно, конечно, но суть от этого не меняется. Так, что мы знаем об устройствах подобного рода? Открываются либо электронным ключом, либо комбинацией клавиш. Ключа у меня нет и быть не могло, да и места, куда его надо прислонять на замке не оказалось, а вот кнопки для ввода кода были, слава богу, с обычными арабскими цифрами. С минуту я вглядывался в них, пытаясь просчитать варианты. Нереально, просто нереально, даже если сам код является четырехзначным, то на перебор всех возможных комбинаций уйдет немало времени. Проходящие мимо степняки обязательно заинтересуются своим собратом, суетливо скачущим у входной двери, меня рассекретят, и поднимется шум. Оставался еще вариант вырубить электропитание, но где искать силовой щиток, я сказать затруднялся. Скорее всего, он в самой же парадной, а может быть и в подвале, но ни то ни другое для меня недоступно. Да уж, мои далекие потомки, расстарались вы на славу.

Самая удачная мысль, как правило, приходит последней и от этого долгожданна и радостна. Замком пользовались, пользовались неоднократно. Многие таинственные жильцы этого дома день за днем набирали нужную комбинацию, и потому некоторые, особенно используемые кнопки, несколько истерлись и потеряли свой блеск.

Два, семь, четыре, девять. Что-то внутри замка зажужжало, и лампочка над табло приветливо мигнула зеленым огоньком. Не веря в свою удачу, я осторожно потянул за дверную ручку. Дверь поддалась. Счастливчик вы, барон Сбирский, до неприличия везучий сукин сын.

— Господа, — я подскочил к углу здания и замахал рукой пристроившимся там друзьям, — господа, быстрее сюда. Я все-таки открыл дверь.

Ожидаемой сырости и затхлости в подъезде почему-то не оказалось. Видимо, местная электроника, безотказно трудившаяся многие сотни лет, работала на удивление исправно. Пахло фиалками, ванилью, карамелью, но только не запустением и разрухой. Пыли и плесени вокруг тоже не обнаружилось.

Вошедшая следом за мной троица с интересом озиралась, изучая непривычную для них обстановку. Впрочем, интерес проявляли только двое — Грецки и Парус. Банус же взирал на все это скорее с неприкрытым любопытством.

— Три этажа, — пояснил я. — На каждом по две отдельные квартиры. Сейчас мы проникнем в одну из них и засядем до темноты.

— И все дома у вас такие? — поинтересовался барон, поднимаясь вслед за мной по лестнице.

— Нет, конечно, — улыбнулся я. — Земная архитектура за многие века претерпела массу изменений. Впрочем, данная планировка как никогда похожа на типовые постройки двадцать первого века.

Две массивные деревянные двери, запертые на замок, встретили нас на площадке первого этажа.

— Может, поискать, где открыто? — предложил Амир.

Я только пожал плечами.

— Воля ваша, господа, обойти три этажа плевое дело, но что-то подсказывает, что отпертых дверей вы тут не найдете.

— С чего ты взял? — удивился стоящий позади всех Парус.

— Парадная закрыта, — улыбнулся я. — Понимаешь? Та дверь, куда мы проникли, запиралась на электронный замок. Следовательно, в получившейся культуре оставлять за собой незащищенное жилище, скорее всего, было не принято.

Как ни странно, но я оказался прав. Все шесть дверей в подъезде были плотно закрыты. Ключи же от них, естественно, отсутствовали.

— Будем ломать, — вынес приговор Ярош. — Не хочу я столько времени в этой клетке на ступеньках провести. Мне, как барону, простор нужен, поле для деятельности.

Отойдя в самый дальний край, выставив вперед плечо, Ярош понесся в направлении запертой двери с устрашающей скоростью и на полном ходу врезался в преграду всей своей немалой массой. Дверь самортизировала, спружинила и отбросила неудачливого взломщика в сторону.

— Ничего себе, — присвистнул советник, наблюдая за странной реакцией материала. Подойдя к непреодолимой преграде, он постучал костяшками пальцев по поверхности. — Дерево как дерево. Самое настоящее. Горит, небось, хорошо или рубится.

Взбешенный столь явным неподчинением, выудив из заплечного мешка таящийся до сего момента топор, Грецки ринулся на несчастную заслонку. Страшный удар могучего лезвия буквально сотряс всю конструкцию дверной коробки, но вместо того чтобы пустить трещины во все стороны или разразиться градом щепы, преграда так и осталась непреклонной. Один казус, впрочем, произошел. Боевой топор графа застрял в двери намертво. Сначала один, потом позвав на помощь Амира, Ярош, пыхтя и потея, пытался выдернуть заклинившее оружие, но все усилия сводились к нулю.

В растерянности я почесал затылок.

— Нет, господа. Только грубой силой здесь не обойтись. Давайте выдернем топор и попробуем что-нибудь еще.

Общими усилиями всех четверых родовой знак Грецки наконец оказался у него в руках. Усилий потратили немало, запыхались, вымотались, но несчастное оружие из плена все-таки вызволили.