Негоциант

Лифт начал двигаться вверх, плавно поднимая меня к одному из вариантов развития сюжета. Наверху были либо карьера и богатство, либо сложности и беды. Ой, как бы не пожалеть, что впрягся во всю эту сомнительную авантюру. В любой момент можно было бы развернуться и, помахав ручкой, отправиться на вольные хлеба. С моим опытом работы и клиентской базой путь мне был открыт во многих направлениях. Но я с упорством в мыслях и жадностью в глазах ждал судьбоносной встречи. Шесть, семь, восемь. Кабина, наконец, замедлилась и остановилась.

Вот уж не мог подумать, что голос, пусть даже и единожды услышанный по телефону, может так разительно отличаться от внешнего вида его обладателя. Я, конечно, знал, что мобильная связь может исказить как тембр, так и информацию, но разбить мое впечатление, разметать в лоскуты и развеять по ветру, нет, это нечестно, это просто бессовестно.

Встретившую нас Кристину иначе как по имени и отчеству называть было крайне затруднительно. Ухоженная дама преклонных лет в строгом брючном костюме и очках в золоченой оправе на носу была по меньшей мере ровесницей самого Семена Петровича. Только вот одно но: интуиция, предпринимательская жилка, иногда подкидывающая умопомрачительные и авантюрные идеи, а порой останавливающая руку буквально перед подписанием выгодного контракта, заставила насторожиться. Нет, не манера поведения, не вкрадчивый, но жесткий и властный голос, а глаза. Холодные, выцветшие, колющие в сердце, да нет, прямо в душу, пожалуй. Глаза человека, привыкшего править, властно и бесповоротно верша судьбы других. Такие глаза почти наверняка были у Ивана Грозного, Адольфа Гитлера, Иосифа Джугашвили, Уинстона Черчилля, людей особого сорта, взошедших на трон, занявших пост, выбранных, в конце концов, по праву лидера и сильной руки. В груди тревожно заныло при виде этой старушенции, будто чья-то невидимая стальная клешня сдавила сердце в грудной клетке.

— Здравствуйте. — Слова, прозвучавшие в застывшей, почти звенящей тишине разрушили морок, заставив вновь задышать, почувствовать краски и воспринимать звуки. — Господин Подольских пока еще не освободился, так что вам придется подождать.

— Ничего, — кивнул я, присаживаясь в одно из мягких кресел, находящихся в приемной. — Мы подождем.

— Чай, кофе?

— Кофе, пожалуйста, крепкий, без сахара.

— А вашему другу?

— Другу? — Тут я впервые вспомнил, что за моей спиной в нерешительности топчется Славик. — Другу тоже кофе. — Эка меня накрыло. Сильная бабка. Старик не держит возле себя лузеров и слюнтяев, а это лишний раз доказывает, что мое положение не такое уж и наигранное. Где же подвох, месье? Где подвох?

Славик плюхнулся в кресло, стоящее слева от моего и, дождавшись пока Кристина удалится, очевидно, за кофе, прошептал мне громким заговорщицким шепотом:

— Ужас, Митяй. Ты её видел?

— Видел, — кивнул я. — И что?

— Похолодело все внутри, будто льдом прислонили, — часто закивал мой приятель. — Даже не страх, а трепет какой-то. Правда, как рот раскрыла, сразу отпустило. Сколько ей лет? Нет, ты видел, зубы белые, ровные, все на месте, а волосы?

— Господин Зимин, — покачал я головой. — Вам нужно меньше пить.

— Как и тебе, впрочем, — зло огрызнулся Славик. — Видел я таких, и если бы знал, с кем дело придется иметь, ни за какие бы коврижки не вписался. Если твой миллиардер того же сорта, то я пас.

— Тю, — я с осуждением покачал головой. — Они такие, потому что жизнь их такими слепила. По-другому бы на части порвали, на лоскуты. Ну как, по-твоему, заработать многомиллионное состояние, взлететь вверх по карьерной лестнице и при этом не пройтись по головам. Тут уж приходится выбирать между капиталом и душой. Они выбрали первое. Смотри. — Я кивнул на стальную пластину на столе старухи. — На ней написано «помощник генерального директора». Заметь, помощник, не секретарь и даже не ассистент.

— Идет, — вдруг зашипел Славик, услышав частый стук каблуков. — Замолкни, Митяй, а то еще в лягушку превратит. На кой мне шестьсот тысяч, когда я жабой буду?

— Жаба и лягушка — это разные вещи, — хохотнул я. — Да не дрейфь ты, Зимин, все по плану. Стадию розыгрыша, выскакивания из торта в бикини или просто фейерверка мы уже прошли. Теперь настает пора самого вкусного.

Вкусно было. Кофе, действительно недурственный, благоухающий и крепкий, проникая в организм, чистил мысли, учащая сердечный ритм. Пробегая ароматной, обжигающей волной по горлу, напиток разгонял застывшую кровь, выгоняя похмелье и хворь, так немилосердно терзавшие наши организмы последние несколько часов.

Я боязливо покосился на полупустую кружку. Поистине чудодейственный эффект, а какова скорость действия, уму непостижимо.

— Отменный кофе, — поделился Славик. — Никогда такого не пил.

— О да, — откликнулась Кристина. — Кофе действительно замечательный. Из личных запасов патрона для дорогих гостей и важных деловых партнеров.

— А интересно, уважаемая Кристина… — Тут я замялся, ибо воспитание не позволяло называть женщину столь преклонных лет просто по имени.

— Эдуардовна, — благосклонно подсказала та.