Неявный случай (СИ)

Заключенный, облокотившись на спинку жёсткого стула, на котором довелось пересидеть множеству таких же аморальных ублюдков, с нескрываемой пустотой смотрел на человека, что сидел напротив него и пытался понять истинность совершаемых им деяний. Он хотел докопаться до правды, ведь людям она так нужна, но всякий раз обращённая к нему фраза потухала, будто только что зажженная свеча на сильном ветру. Всё было тщетно. И адвокат это понимал, но занимал бы он такую должность, если бы сразу опускал руки? Поэтому сейчас мужчина решил изменить тактику. Теперь же он не столько пытался вести формальные беседы, сколько достучаться до сердца сидящего и, переживая то же, что и он, увидеть в этом какой-то смысл.

Время, про которое говорят, что оно быстротечно, замедляет свой ход тогда, когда мы сталкиваемся со скукой. Секунды томительно, с одолжаемой ленью, пытаются совершить свой круг. И мы, наблюдая за этим, прокручиваем множество мыслей в голове, но все они становятся для нас несоблазнительными. Они просто есть, но им не дано быть озвученными, как пламя, что зажгли на мгновение в камине, дабы проверить его работоспособность, но тут же потушили, потому что надобности от исходящего тепла нет. И вот, открыв неслышно дверь, она заходит и окутывает всю комнату, лишая её какой-нибудь жизни. Скука любит появляться тогда, когда её не ждут. Это её главный козырь. Но всё же, постукивая ручкой по столу, человек пытается с этой напастью бороться. Через определённый промежуток времени, он просто встаёт и уходит из цепких лап несуществующего монстра. Размявшись и походив из стороны в сторону, задумавшись над данным делом, блюститель закона покинул допросную, чтобы привести себя в порядок и найти нужные слова. У него ещё есть время, чтобы расколоть орех прежде, чем его просто выкинут в мусорку, а дело закроют, либо припишут липу, чтобы не испортить репутацию одним не раскрытым делом.

***

Заключённый не отрицает своей вины, он признаёт её и твердит о счастье. В нём нет ни капли страха, он будто выполнил предначертанную для него миссию и сейчас спокоен, как никогда. Но другие в этом видят лишь сумасшествие, потому что человек с виду приличный, любящий, не смог бы так поступить, а он возьми и сделай то, чего от него не ожидали. И всё ради чего? Никто не знает, поэтому и приписывают ярлык, оправдывающий всё это. Но сошёл ли он с ума, как, придавая логичности и обоснованности данному событию, твердят все эти скопившиеся люди или есть тут что-то, позволяющее его если не оправдать, то понять?

К сожалению, в голову к человеку нельзя просто взять и влезть, читая его мысли, но можно использовать технологии, способствующие делу: сыворотка правды, полиграф, в конец болезненные пытки и даже угрозы. Однако бывало, что человек, которому уже нечего терять, чувствуя, что с ним что-то не так или видя, как его скорлупа трескается, чтобы побудить порыв, осознанно наносит себе увечья: откусывает язык, перестает дышать, начинает рывками сопротивляться. Исходя из опыта — такое работает лишь на 50 процентов, и что же, как тогда докопаться до этой ускользающей в вечность грани? Только словами. Но где же отыскать этот «ключ», помогший бы отпереть этот «злосчастный замок»? И так многие вопросы остаются и без решения.

***

Преклонных лет человек сидел на кровати, свесив ноги, и смотрел с некоторой задумчивостью на следователя. Тот наблюдал за мужчиной с толикой надежды и обдумывал свой вопрос. Он понимал, что надо спешить, а не тратить время попусту, но с чего начинать, если нет улик, а только признание преступника и свидетели, которые и вовсе не имели к этому делу никакого отношения, но все как один твердили и даже указывали пальцами на него, утверждая о том, что, мол, да, это он.

— Итак, Василий Викторович, если возможно, то попытайтесь рассказать мне всё, что знаете. Порой нередко нужные вещи всплывают в один из таких моментов. Пока не поздно, прошу вас, расскажите мне, чтобы я смог оправдать невиновного и посадить в клетку преступника, — ровно и спокойно подал голос адвокат, не прекращая смотреть на сидящего напротив с выжиданием, возлагая на его плечи хоть и частично, но ношу в виде ответственности.

Старец задумчиво пожевал свою губу.

— Хотите историю? — в глазах его отразился огонёк. Казалось, что ныне произнесённые слова не возымели на него должного эффекта, что порядком огорчило сказавшего.

— Нет, не хочу!

— А жаль… — с нескрываемым раскаиванием произнёс старец, тяжело вздохнув, опуская глаза и съеживаясь, когда, не сдержав раздражения, грубо говоря, взорвался гость, сыпя обвинения.

— Это мне жаль, что вы, будучи свидетелем, склонны молчать, понуря голову, не пытаясь помочь нам! Вы хоть понимаете, что за пособничество вас ждет тюрьма, не иначе?!