Нейромания. Как мы теряем разум в эпоху расцвета науки о мозге

Однако реакция Голдберга на Ахмадинежада застала его врасплох. Вид иранского лидера тоже возбудил вентральную часть полосатого тела Голдберга. «Вознаграждение! — воскликнул Иакобони. — Вам придется это объяснить». Хотя Голдберг не мог придумать ни одной причины, почему Ахмадинежад вызвал у него приятные мысли, Джошуа Фридмэн, психиатр, работающий с Иакобони, высказал предположение: «Кажется, Вы верите, что евреи в конечном итоге выстоят [и] те, кто пытался навредить евреям, неизбежно терпят поражение. Таким образом, Вы находите удовольствие в том, что Ахмадинежад рано или поздно потерпит поражение. — Фридмэн сделал паузу, — ...Или это может значить, что Вы шиит».

Голдберг размышлял о своем приключении в «сканере тщеславия», как он это назвал, и поставил под сомнение аналитическую достоверность процедуры. «Мне интересно, в какой степени это действительно научно, а в какой — френология XXI века». Голдберг не первый, кто выразил подобные сомнения. Многие разочарованные специалисты также прозвали «дикую» интерпретацию изображений фМРТ «неофренологией», сравнивая ее с давно дискредитировавшим себя методом

выявления черт личности и талантов по «чтению» шишек и вмятин на черепе (3). Однако в отличие от френологии нейровизуализация является технологическим чудом, которое на самом деле позволяет узнать нечто об отношениях между мозгом и психикой. Но что конкретно может сказать нам «светящаяся» область мозга о мыслях и чувствах конкретного человека?

Этот вопрос находится на переднем крае большой области исследований, существующей уже на протяжении веков: что же могут процессы, происходящие в мозге, сказать нам о психике? Попытка подойти к этой проблеме с помощью фМРТ (одной из наиболее современных и, бесспорно, самой «медийной» нейротехнологии) упирается в способность ученых определять на основе активации мозга, что думает и чувствует человек. Конечно, ученые не могут «читать» конкретные мысли на фМРТ. Они могут только сказать, что области мозга, общая связь которых с определенными функциями уже известна, демонстрируют повышение активности — отсюда подходящий термин для цветных мазков на изображениях мозга: «мозговые корреляты». Но информационная ценность изображений мозга в суде и других инстанциях зависит от того, насколько точно ученые способны сделать выводы о мыслях и чувствах отдельного человека на основании этих коррелятов. Эта трудная и интересная проблема возникла более столетия назад, когда еще использовались более примитивные технологии.

Функциональная нейровизуализация прошла долгий путь со времен своего предка, рентгеновского снимка, изобретенного в 1895 году немецким врачом Вильгельмом Конрадом Рентгеном. Его первые, ныне знаменитые, рентгеновские снимки демонстрировали пять костей левой руки его жены, где четвертая кость была окружена широким обручальным кольцом. Превращение прежде невидимого в видимое, осуществленное Рентгеном, вызвало сумасшествие по обеим сторонам Атлантического океана. Универсальные магазины в Чикаго, Нью-Йорке и Париже устанавливали платные рентгеновские автоматы, чтобы их посетители могли увидеть анатомию скелета своих рук, при этом

некоторые посетители падали в обморок при виде собственных костей. Парижский врач, Ипполит-Фердинанд Барадкж (Hippolyte-Ferdinand Baraduc), заявил даже, что может сделать рентгеновский снимок своих идей и чувств. Полученные снимки он назвал «психоиконами», то есть изображениями души. Разумеется, даже если оставить в покое психику, эти снимки не говорили ничего о мозге, поскольку рентгеновские лучи с трудом проникают через толстые стенки черепа (4).

В начале XX века ученые разработали вентрикулографию, метод закачивания воздуха в желудочки мозга — полости, в которых собирается спинномозговая жидкость, — для повышения внутреннего давления и увеличения различия плотности тканей в различных областях.

Многие разочарованные специалисты прозвали «дикую» интерпретацию изображений фМРТ «неофренологией».

В начале 1970-х годов изображения, полученные с помощью рентгеновской компьютерной томографии (КТ), позволили радиологам отличать белое и серое вещество мозга от проходящих через него желудочков. Этот метод использовал рентгеновские лучи высокой плотности для получения послойного изображения мозга с последующим построением его трехмерной модели. Десятилетие спустя на радиологическую сцену вышла структурная МРТ (магнитно-резонансная томография) и предоставила еще более точное отображение анатомии мозга. Структурная МРТ может выявлять статические проблемы, такие как опухоли, тромбы и деформацию кровеносных сосудов. В совокупности снимки КТ и МРТ предоставляют ценную информацию о строении мозга, но оставляют нас по большей части в неведении о его функционировании (5).