Нейромантик

– Об этой части пути меня не предупреждали, – сказала Молли.

Кейс отключился.

– Малькольм…

– Чувак, твой босс совсем ошизел.

Сионит был облачен в древний голубой скафандр «Санио», лет на двадцать старше того, что приобрел для себя в магазине Вольной Стороны Кейс. Под мышкой он держал шлем. Его дреды были упрятаны под связанный из пурпурных хлопчатобумажных нитей просторный сетчатый берет. Глаза Малькольма от чрезмерного количества выкуренной ганджи и напряжения сузились в щелки.

– Все время шлет сюда странные приказы, чувак, гонит про какую-то войну в Вавилоне… – Малькольм потряс головой. – Мы с Аэролом разговаривали с Сионом, и Основатели сказали, что дела здесь нужно свернуть.

Малькольм взволнованно вытер рот тыльной стороной широкой коричневой ладони.

– Армитаж?

Кейс поморщился: бетафенетиламиновая ломка ударила ему в голову со всей своей силой – ни Матрица, ни симстим больше не ослабляли ее. В мозгу нет нервных окончаний, твердил себе Кейс, я не могу чувствовать себя так плохо.

– О чем ты, приятель? Он отдает тебе приказы? Какие приказы?

– Чувак, Армитаж… Он говорит, чтобы я брал курс на Финляндию, сечешь? Мол, еще есть надежда. Нарисовался на моем экране, вся рубашка в крови, чувак, чисто бешеный пес, гонит пургу о броневом кулаке, о России, о том, что кровь предателей обагрит наши руки.

Малькольм снова затряс головой; его берет, в который были упрятаны дреды, дергался и мотался в невесомости, губы были плотно сжаты.

– Основатели говорят, что голос Безмолвия, похоже, был ложным предзнаменованием, и мы с Аэролом должны свалить на «Гарвее» восвояси.

– Армитаж весь в крови? Он что, ранен?

– Не знаю, сечешь? Но кровь есть, и он шизанулся, конкретно шизанулся, Кейс.

– Хорошо, – сказал Кейс. – Но что насчет меня? Ты собираешься домой. А как со мной, Малькольм?

– Брат, – сказал Малькольм, – ты со мной. Я и я двинем на Сион вместе с Аэролом на «Вавилонском рокере». Пускай мистер Армитаж говорит с призраком из твоей машины, один призрак с другим…

Кейс оглянулся и посмотрел на свой новенький скафандр: тот лежал там, где он оставил его, – на подвесной полке. Один рукав свалился и качался как маятник в потоке воздуха из старого русского воздухоочистителя. Он почти физически ощущал, как капсулы с токсином растворяются в его артериях. Кейс закрыл глаза и мысленным взором увидел Молли, лезущую вверх по уходящим в бесконечность стальным скобам. Он открыл глаза.

– Ну, не знаю, приятель, – сказал он, ощущая во рту странный привкус. Взглянул вниз, посмотрел на свои руки, на деку. – Не знаю.

Снова поднял глаза на Малькольма. Коричневое лицо сионита было спокойным. Он ждал. Подбородок Малькольма был скрыт за высоким шлемовым кольцом его старого голубого скафандра.

– Она там, внутри, – сказал Кейс. – Молли внутри. В «Блуждающих огнях», так это называется. Если где и есть Вавилон, приятель, то именно там. Если мы ее бросим, она оттуда не выберется, будь хоть трижды Танцующей Бритвой.

Малькольм кивнул – пурпурный берет с дредами подлетел и опал подобно сетке маленького воздушного шара.

– Она твоя женщина, Кейс?

– Не знаю. Возможно, она ничья женщина.

Кейс пожал плечами. Он снова нашел в себе гнев, успокоительно весомый, словно горсть горячих камней за пазухой.

– Да пошли вы все, – выругался он. – Армитаж, Зимнее Безмолвие и ты – идите вы все к черту! Я остаюсь здесь, и точка.

Лицо Малькольма осветила улыбка, похожая на поток солнца сквозь прореху в парусине.

– Малькольм крутой парень, Кейс. «Гарвей» корабль Малькольма.

Рукой в перчатке сионит хлопнул по большой кнопке на пульте, и кабину заполнило басовое биение тяжелого, монотонного даба, пульсирующего в корабельных динамиках.

– Малькольм не смоется, нет. Я говорил с Аэролом, и он видит все это точно так же. Вот так.

Кейс удивленно уставился на пилота.

– Я отказываюсь понимать вас, ребята, – пробормотал он.

– Я тоже тебя не понимаю, чувак, – ответил сионит, кивая головой в такт ритму даба. – Но все мы, и ты и я, должны жить во имя любви Джа.

Кейс подключился и скользнул в Матрицу.

– Получил мою телеграмму?

– Ага.

Вирус-китаец заметно вырос, его изящные, неустанно движущиеся полихромные дуги выписывали виражи уже около самого айса «Т-А».

– Итак, дела принимают опасный оборот, – сказал Котелок. – Твой босс, черт его побери, только что стер банк данных своей «Хосаки» и чуть было не сделал то же самое с нашим банком. Но наш друг Зимнее Безмолвие успел перенести меня в безопасное место прежде, чем все полетело в тартарары. Вилла «Блуждающие огни» отнюдь не наводнена Тесье-Ашпулами по той причине, что в большинстве своем они коротают дни в ледяном сне. Их дела наяву ведет некая лондонская юридическая контора, она же при необходимости нанимает им адвокатов. Лондон в курсе того, когда и кто из хозяев виллы бодрствует. Армитаж при помощи своей «Хосаки» на яхте перехватил переговоры между «Блуждающими огнями» и Лондоном, из которых стало совершенно ясно – и там и там уже знают, что старик умер.

– Кто знает?