Нейропат

— Чего я не понимаю? Что сейчас весь народ мог бы гнаться за Нейлом, вместо какой-то кучки из второго состава... Что Фрэнки... — Его голос дрогнул. — Что Фрэнки сейчас мог бы быть наверху и ругаться с Рипли?

Он умоляюще взглянул на нее.

«Ну, пожалуйста, будь такой, как мне кажется...»

— Не будь таким наивным, — сказала Сэм странно невыразительным голосом. — Ничего бы этого не было. Все анализируется. Все на контроле. Все, Том. Ничего бы ты не узнал о Нейле по Интернету. Ничего. — Она сделала глоток и сердито посмотрела на него. — И тебе же еще и досталось бы за все твои хлопоты, поверь мне. Детская порнуха на твоем компьютере. Наркотики в машине. Или и того хуже: заклеймили бы как экотеррориста, судили бы закрытым судом, а потом — пуф! — и тебя нет. Поверь мне, Том, я знаю этих людей. Я работала в контрразведке...

Томас только вытаращился на Сэм, ошеломленный как ее тоном, так и ее словами.

— Так ты говоришь...

— Нет, Том, — прервала она его. — Ты не можешь переть против этих людей, так — по старинке, и, уж конечно, не стоит мчаться сломя голову, давать объявления в газеты. Господи боже, ведь двадцать первый век на дворе! Их «чистильщики» в Интернете могут отследить миллиард разговоров в секунду. И эффективность их средств удваивается каждые восемнадцать месяцев, а мы, люди, остаемся такими же. Посмотри «Новости». Остались одни мученики. Один-единственный путь. Все остальное — просто видимость конфликта.

Томас уже открыл было рот возразить, но тут же закрыл его. Что такое она говорит? Что он живет в полицейском государстве? Меры, конечно, были приняты, но что с того?..

— В результате, Том, получается, что, кроме нас, тебе не на кого рассчитывать. Так что, если ты серьезно хочешь найти Нейла, всерьез заботишься о том, чтобы спасти Фрэнки, ты должен первым делом взять в руки себя. Ты называешь нас вторым составом? Может, оно и так. Но до сих пор ты был всего лишь балластом для нашего расследования. Слышал? Бал-ла-стом.

Томас моргнул, пристыженный как собственным выражением «второй состав», так и обвинениями Сэм. Он спрятал лицо в ладонях. Могло показаться, что женщины часто доходят в своем гневе до отчаяния, так, словно их ранит подозрение, что мужчинам меньше нужно и поэтому почти нечего терять. Но не всегда. Порой они срываются на гневные упреки с уверенностью, неотличимой от честности — абсолютной честности.

Честность мужчин была в лучшем случае половинчатой.

Лицо Сэм было непроницаемым, ее слова, жесты, поступки — безжалостными, все это так не походило на честолюбие и нерешительность, столь характерные для нее до сих пор.

«Я изнасиловал ее», — подумал Томас.

Нет, не совсем так. И все же так.

— Послушай, Том, — сказала она, — я — стреляный воробей... Я словно постоянно преодолеваю в себе потребность доставить удовольствие любому парню, к которому меня тянет. И знаешь что? Обычно я обхожусь запросто. С большинством из парней все сводится к тому, чтобы содержать меня, трахать, льстить м...

— А как насчет того, чтобы выйти замуж за меня? — неожиданно спросил Томас.

«Я схожу с ума...»

Сэм отвела взгляд, моргнула.

— Все сразу, — сказала она.

Дело рук Нейла. Нейла. Нейла. Нейла.

— Том... Ты пугаешь меня, Том... Я хочу сказать, черт возьми... ты такой сложный человек. Я не знаю, что делать... Не знаю, что сказать... Боже, я теперь уже даже не знаю, каковы мои собственные мотивы.

Показалось чудом, что она вдруг опустилась перед ним на колени, положила подбородок на его голое колено. Красиво, как красиво...

«Оглянись... Мысли трезво. Мысли ясно».

Сэм была права. Он это знал. Непостижимым образом он попал под власть жалости к самому себе. Непостижимым образом он поддался скорби о сыне.

Скорбел тогда, когда нужно было сражаться.

Он сделал глубокий вздох, прижал ладони к коленям.

— Все мои страдания от того, что принято называть высшей стадией депрессии. Обычная реакция на тяжелую утрату, которая характеризуется болезненно-мрачными мыслями, угнетенным состоянием духа, беспокойным сном...

«Чувством собственной недостойное...»

Сэм покачала головой.

— Есть скорбь и скорбь. Но с тобой... Ты упал, а Нейл все продолжает пинать тебя. Похоже, будто ты страдаешь от... синдрома изнасилования или что-то вроде.

«Балласт».

Томас еще раз сморгнул застилавшие ему глаза слезы.

— Это называется «обусловленной беспомощностью», — сказал он.

— Как?

— «Обусловленная беспомощность», — повторил Томас — Люди, терпящие крах, в обстоятельствах, которые им неподвластны, в конце концов начинают считать себя обусловленно беспомощными. Даже если обстоятельства меняются... — Томас посмотрел на Сэм, его сердце изнывало от странного чувства изумления и восторга. Все это время он знал, что что-то не так, но не понимал что. — Это основной компонент депрессивных расстройств.

— Что ж, значит, это то самое, — сказала Сэм. — Обстоятельства изменились, Том. Встряхнись!

Он горько рассмеялся.

— В том-то вся ирония, Сэм. Люди просто считают, что депрессия искажает взгляд человека. Но это не так.

— Что ты имеешь в виду?