Неистовые сердца

Энни не могла решить, что сказать дальше. Она не представляла, как начать жаловаться на его невероятные любовные ласки. И вообще, каким образом женщина сообщает мужчине, что он чересчур хорош в постели.

— Ничего. Я просто думала о нас.

— Я рад это слышать. Это именно то, о чем ты должна думать сегодня ночью.

Оливер встал с постели и бесшумно прошел по серому ковру. В следующий момент Энни почувствовала его руки на своих плечах. Он мягко притянул ее к своему твердому, сильному телу и обнял за грудь. Она ощутила его теплое дыхание у своего уха.

— Я не забуду сегодняшнюю ночь до конца своих дней, — произнес Оливер, целуя ее в изгиб плеча.

— Я тоже. — Энни мгновенно растаяла от теплой чувственности его слов. На каком-то подсознательном уровне его запах успокоил ее. И сила его рук. Ее тревога стала понемногу исчезать.

Она откинулась назад и медленно расслабилась в теплоте его тела. Она сказала себе, что расстраивается без причины. Допустим, Оливер контролировал свои сексуальные желания так же, как и все остальное в жизни. Почему это должно ее волновать? Чего она еще ожидала?

— Ты какая-то чужая. — Оливер, немного подавленный, нежно поцеловал ее в затылок.

— Да нет. — Сейчас, когда он согревал ее своим мощным телом, Энни казалось, что все будет в порядке.

Если оставаться честной перед собой, то она понимала, почему так остро прореагировала на последнее проявление потрясающего самообладания Оливера. В глубине души она хотела быть единственным человеком на свете, который бы заставил его потерять это самообладание.

— Энни?

— Ммм? — Она устроилась поудобнее в руках Оливера, кожей спины чувствуя жесткие и немного грубые волосы на его груди.

Оливер нежно покусывал ей мочку уха. Он засунул ей руку под рубашку и гладил по животу.

— О чем вы с Сибил разговаривали за ленчем?

Вздрогнув от неожиданности, как от вспышки молнии, Энни замерла. Через мгновение ледяная волна ярости охватила ее.

— Ты сукин сын. Ублюдок. Как ты смеешь? — Женщина ухватилась за его руки, пытаясь освободиться.

Оливер сразу же выпустил ее.

— Энни? Что, черт возьми, с тобой происходит?

— Что со мной происходит? Со мной? — Она развернулась и быстро отступила назад, чтобы он не мог достать до нее. — Ты что себе воображаешь? Что это еще за трусливый, низкий, подлый трюк?

Оливер сузил глаза.

— Успокойся.

— Нет, я не успокоюсь. — Энни повернулась и гневно зашагала около окна. Она схватила незастегнутые полы рубашки и плотно запахнула их. — Это было отвратительно. Бессовестно.

— Я задал тебе простой вопрос.

— Да, конечно. Простой вопрос, как бы не так. Это был не простой вопрос. Ты пытался меня одурачить и заставить ответить. Ты пытался меня соблазнить, чтобы я передалахтебе мой разговор с Сибил. Тебе должно быть стыдно за себя.

— Я думал, что мы договорились, — очень тихо сказал Оливер. — Ты обещала не лгать мне.

Она бросила на него язвительный взгляд. Он стоял, слегка расставив ноги и положив руки на бедра. Казалось, его совсем не беспокоил тот факт, что он был абсолютно голым. «Конечно, с таким телом почему он должен беспокоиться», — с ненавистью подумала Энни.

— Я дала тебе слово, — гордо заявила она. — И я никогда не буду тебе лгать.

Он слегка улыбнулся.

— Тогда скажи мне, что произошло между тобой и Сибил вчера днем.

— То, что произошло между мной и Сибил, — мрачно повторила Энни, — тебя нисколько не касается.

— Все, что происходит в моей семье, касается меня, Энни.

— Не обязательно. И именно этот вопрос я не намерена обсуждать с тобой. Во всяком случае, не сейчас.

— А как насчет твоего обещания?

— Я тебя не обманываю, — в ярости сказала она. — Я просто отказываюсь передавать тебе свою частную беседу, которая была у меня вчера днем.

— Это то же самое.

— Нет, не то же самое, — возразила Энни. — Во всяком случае, я так или иначе дала Сибил понять, что не буду передавать тебе наш разговор. Она верит, что я уважительно отнесусь к ее просьбе. Я бы сделала то же самое для тебя. Я не собираюсь передавать ей наши с тобой личные разговоры.

— Если ты когда-нибудь сделаешь это, тебе придется чертовски дорого заплатить.

Энни в отчаянии уставилась на него.

— Скажи мне одну вещь, Оливер. Почему ты с такой враждебностью относишься к Сибил? Неужели после стольких лет ты все еще обижен за то, что она заняла место твоей матери?

Оливер поднял брови.

— Нет, не за это.

— Возможно, она была слишком молода для твоего отца. — И тут же сделала протестующий жест. — Нет, это тебя не касалось.

— Это объяснение, которое она тебе дала? — спросил Оливер.

Энни бросила на него встревоженный взгляд. В горле у нее пересохло от пришедшей в голову мысли.

— Оливер, может быть, в то время ты сам был влюблен в нее?

— Нет. — В его голосе прозвучало отвращение. — Энни, пожалуйста, перестань подвергать анализу мои отношения с Сибил. Это не имеет никакого отношения к тому, о чем мы говорим.

— А я думаю, имеет. — От облегчения, что он не испытывал к Сибил юношеской влюбленности, ярость Энни немного улеглась. — Мне кажется, это имеет самое непосредственное отношение к тому, о чем мы говорим. Скажи мне все-таки, За что ты ненавидишь ее.