Неистовый (ЛП)

«Не мог бы ты объяснить мне, как умудрился наткнуться на женщину, находясь в творческом отпуске?»

Смотрю налево и вижу, что брат смотрит на меня, приподняв бровь.

«Я охотился. Нашли ее раненой и почти мертвой у подножия скалы. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Оставил ее там?»

Его пальцы яростно стучат по клавишам. Могу только представить, что будет дальше. Хейс взял на себя роль моего защитника, хотя на пять лет меня моложе. А поскольку он возглавляет юридический отдел «Норт Индастриз», его задача — уберечь мое имя от скандала и не допустить появления в газетах. Нелегкая работа, учитывая все обстоятельства.

«Не хочу показаться придурком, но да. Меня тошнит при мысли о том, что твой героизм мог выйти боком. Ты сам знаешь, что не можешь находиться наедине с женщинами».

Я готовлюсь ответить, когда приходит еще одно сообщение.

«Особенно такой, как она».

Мои пальцы застывают на клавишах, и дрожь пробегает по коже. Я выдыхаю успокаивающий вздох и стараюсь не позволять своему разуму вызывать образы, которые он требует.

Начинаю писать: «Я не мог оставить ее умирать…»

Но от него приходит еще одно сообщение.

«Ты должен рассказать мне каждую деталь времени, проведенного с мисс Джордан Уайлдер. Каждую. Деталь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не причинил ей вреда».

Я удаляю свой предыдущий ответ и набираю новый.

«Не причинил».

Нажимаю «Отправить» и надеюсь, что моего ответа будет достаточно, чтобы закрыть эту тему.

«Ты же не думаешь, что я настолько глуп, чтобы поверить, что свежий порез на ее губе — результат падения три гребаные недели назад, Алекс».

Дерьмо.

Я избавлен от необходимости печатать ответ, когда в динамике раздается голос Мерфи.

— Мы в десяти минутах от пентхауса. Приготовьтесь к посадке.

Я поднимаю взгляд на Джордан, когда она выпрямляется в кресле и трет опухшие ото сна глаза. Как бы она ни старалась не заснуть, я видел, как она дремала дюжину раз, прежде чем, наконец, позволила сну овладеть ею. Тот факт, что женщина чувствовала себя достаточно безопасно, чтобы спать, немного успокоил волнение в моей груди с тех пор, как мой брат появился в хижине.

Она смотрит в окно, пока Мерфи везет нас через реку Гудзон к Центральному парку.

Полет проходит гладко, и все же, по мере приближения к дому, турбулентность шевелится в моей груди. Иррационально я чувствую, что у меня отняли те несколько дней, которые у меня оставались с Джордан.

Хотя брат прав. Мне повезло, что между нами не произошло ничего плохого. Может быть, это хорошо, что наше время сократилось до того, как я сделал что-то, о чем мог бы пожалеть.

ПЯТНАДЦАТЬ

ДЖОРДАН

— Святое дерьмо. — На самом деле я не хотела произносить эти слова вслух, но когда Мерфи опускает вертолет на плоскую крышу современной высотки, слова просто вырываются сами собой.

Это не просто какой-то причудливый нью-йоркский небоскреб. Я видела это здание во время посещения парка. Весь белый и стеклянный, он выделяется, как хрустальный собор на западе Центрального парка. Каждый его этаж размером, по крайней мере, с два типичных этажа, с балконами, увитыми зелеными виноградными лозами и листвой.

Как только двигатель выключается, и роторы останавливаются, Мерфи открывает дверь.

— Добро пожаловать домой, сэр.

Александр хмыкает и встает со своего места.

Хейс протягивает руку к открытой двери.

— Сначала дамы, — говорит он без улыбки.

Я выхожу из салона и вижу, что Александр ждет меня. Он наклоняется, как будто собирается что-то сказать, но останавливается и хмуро смотрит на что-то прямо через мое плечо.

— Эй, Зандер!

Александр ворчит, мускул на челюсти дергается.

— Алекс. Зандер. — Еще один удар по тому, что, как мне казалось, я знала об этом человеке. — Ты же говорил, что никто тебя так не называет? — А еще он сказал, что никогда не лжет, и я ему поверила. Но после того, как на его пороге появился вертолет, я все ставлю под сомнение.

Его ореховый взгляд согревает меня.

— Ты спросила, можно ли меня так называть.

Ох. Верно. Полагаю, что уменьшительные имена зарезервированы для близких людей, и хотя мы разделили наши тела прошлой ночью, все же я не в счет. Прикусываю губу и морщусь от острой боли и медного привкуса крови, напоминая о его метке на мне.

Его лицо мрачнеет.