Неистовый (ЛП)

Мы стонем в унисон при первом контакте, его горячая плоть прижимается к моему открытому рту. Я никогда не относилась к тому типу женщин, которым нравится заниматься оральным сексом. Это всегда было больше похоже на обмен «ты — мне, я — тебе». Но каким-то образом Александр делает этот акт таким же возбуждающим для меня, как и для него. То, как он двигается против моего языка, твердая хватка на моей челюсти в сочетании с нежным прикосновением его большого пальца к моей щеке. Звуки чистого экстаза, которые срываются с его губ, смешанные с рычанием удовольствия, когда он толкается между моими губами, заставляют меня ерзать на своем месте. Он не очень разговорчив, как в спальне, так и за ее пределами, поэтому, когда он шепчет: «Ты прекрасна», мое сердце почти тает.

Нет, нет, нет, сердце. Возьми себя в руки. Мы не можем позволить себе растаять из-за этого человека. Все, что у нас есть — только этот момент.

Мысль о том, что наши отношения временные, придает мне смелости, и я кладу свою руку поверх его, сжимая его стояк еще крепче. Сквозь его стиснутые зубы вырывается шипение. Я наращиваю усилия, вращаю языком и увеличиваю всасывание, пока он не покачивается на ногах.

— Довольно. — Он отстраняется от меня и падает передо мной на колени. Его взгляд не отрывается от меня, когда мужчина хватает меня за бедра и тянет, пока моя задница не свисает с подушки сидения. Толстыми, грубыми пальцами он стягивает с меня трусики и зарывается лицом между моих ног.

Если бы не его хватка на моих бедрах, я бы ударилась о пол от того, как агрессивно он пожирает на меня. Как будто мой оргазм — олимпийский вид спорта, а он жаждет золотой медали, как за время, так и за результат. Стимуляция слишком сильна. Мои нервные окончания перегружены. Я раскидываю руки и держусь за диван, когда мое освобождение врезается в меня. Мои губы раздвигаются в безмолвном крике, и фейерверк взрывается за моими глазами, когда Александр вытягивает все до последнего кусочка, пока я не извиваюсь против него.

Прежде чем я успеваю отдышаться, он тянет мои бедра вниз и входит в меня. Я задыхаюсь от быстрой и восхитительной полноты, когда она прогоняет сонливость моего освобождения. Александр толкается. Жестко. Я вжимаюсь затылком в диван, держась, когда он снова врезается в меня.

Его рука скользит между моих грудей к горлу, где он нежно сжимает меня. С каждым грубым движением его бедер мое тело напрягается все сильнее и сильнее. Его рука на моем горле не сжимается, но кончики его пальцев нащупывают точку моего пульса и мягко останавливаются там, как будто оценивая мое самочувствие. Или, может быть, мое бешено бьющееся сердце заводит его.

Его твердые бедра грубо прижимаются к моей заднице, когда он продолжает двигаться с неистовой силой. Нуждаясь в том, чтобы увидеть его полностью, я сажусь и сцепляю руки на его затылке, чтобы удержаться. Он держит одну руку на моем горле и целует меня с той же силой вторжения, что и между моих ног.

Александр толкает меня все ближе и ближе к краю, пока, наконец, я не падаю.

Мой оргазм врезается в меня с удвоенной силой, чем первый. Зарываюсь лицом в его шею и разваливаюсь на части. Вокруг него.

Он стонет, и в последний раз толкается в меня, прежде чем падает на меня сверху. Моя верхняя часть спины прижата к дивану, в то время как его эрекция бьется во мне снова и снова.

Мы оба тяжело дышим и пытаемся вернуться на землю, крепко держась друг за друга.

В конце концов, Александр отрывает свое лицо от моей груди с мальчишеской улыбкой.

— Мы должны делать это чаще.

— Секс или свидание?

— Свидание, за которым следует секс.

— Согласна.

Я целую его, прежде чем он видит, как я хмурюсь. Потому что мне приходит в голову мысль: «сколько еще раз мы сможем это сделать, если наши отношения временные?»

АЛЕКСАНДР

— Зандер, есть минутка?

Поднимаю взгляд от компьютера и вижу Хадсона, стоящего в дверях моего кабинета.

— Подожди. — Я возвращаюсь к своему дизайну, сохраняю то, над чем работал. Затем отворачиваюсь от экрана и киваю на место напротив моего стола. — Входи.

Хадсон входит и садится, демонстрируя свои ровные белые зубы.

Я хмурюсь.

— Что?

Он пожимает плечами.

— О, ничего, просто до меня дошли слухи, что вы с мисс Уайлдер действительно поладили.

— Кто тебе это сказал?

Он наклоняет голову и поднимает бровь.

— Это правда?

— Наверное.

— Тогда какая разница, кто мне сказал? Я рад за тебя, брат. Прошло много времени с тех пор, как… — Его улыбка исчезает, и он откашливается. — Как бы то ни было, я просто счастлив видеть, что ты счастлив. Ты ведь… счастлив, да?

Я мысленно оцениваю выражение своего лица — сжатые челюсти, постоянная хмурость, хмурый взгляд. Я понимаю, почему он смутился.

— Счастлив? — Я не знаю, способен ли я на такие эмоции.