Неизвестные страницы Великой Отечественной войны

АНИЧКИН: Контрольно-следовая полоса. И установка, собственно говоря, непосредственно забора. Опять же, забор устанавливался не везде. Потому что в некоторых местах это было просто невозможно. Если взять, например, ту же самую границу с Финляндией, то там, в том числе, она и по озерам проходила, где невозможно установить, проблема была со связью. Связь была двухступенчатой: сначала от заставы связь шла в комендатуру, а от комендатуры связь шла непосредственно в отряд и в округ. Проблема заключается в том, что недостаток времени, недостаток денег, и зачастую пограничниками использовались линии связи Народного комиссариата связи. Причем они использовали их или по расписанию, либо когда эти линии не были заняты, что давало очень сложную проблему со связью. Радиостанций в нужном количестве просто не было. Наиболее радиофицированными частями были части на Памире, ну и, соответственно, морские части. Основная связь — это линейная. Провода, например, зачастую пробрасывались на уже вкопанные столбы, дополнительно вешалась линия. Зачастую эта линия обслуживала не одну заставу, а две, три, а то и пять. Уровень связи падает, соответственно. Со связью была очень большая проблема.

ГАСПАРЯН: Николай, Советский Союз и Германия, два государства-антагониста, большевики и национал-социалисты. Понятно, что союз, заключенный, вернее, в 1939 году, как его называют сейчас, союз двух агрессоров, очень популярное прямо в Прибалтике определение. Понятно, что он был временный. Было совершенно понятно любому человеку, который читал «Майн кампф», что все равно рано или поздно Германия нападет. В этой ситуации не было ли конфликтов у пограничников СССР и Германии непосредственно этой новой границы в Польше? Как вообще складывались взаимоотношения?

АНИЧКИН: Если это 1939–1940 годы, то конфликтов не было. То есть стрельбы не происходило, но в то же время на новой границе очень активизировалась немецкая разведка.

ГАСПАРЯН: Это Абвер, да, как я понимаю?

АНИЧКИН: Это Абвер, это СД, это завербованные ими, например, украинские националисты, оуновцы тоже. То есть они очень активизировались. Началась регулярная засылка агентуры.

ГАСПАРЯН: Как удавалось ей противодействовать?

АНИЧКИН: Точно так же шли перехваты, но в то же время как раз здесь возникает очень большая проблема. Если крупные банды, как правило, уничтожались, то одиночки могли пройти. Кроме того, с Германии, с оккупированной территории Польши в Советский Союз бежали еще и местные жители, и Абвер зачастую под видом местных жителей забрасывал свою агентуру.

ГАСПАРЯН: Известен в принципе процент агентуры, который сохранился до 1941 года? Или удалось зачистить ее?

АНИЧКИН: К несчастью, не удалось зачистить, процент, он известен.

ГАСПАРЯН: Навскидку, я не говорю о том, что там с точностью до запятой.

АНИЧКИН: С точностью до запятой это сложно, но навскидку минимум 20 % агентуры смогло пройти вглубь советской территории. Это минимум. Я повторяю, если большие банды удавалось громить, их, как правило, достаточно быстро обнаруживали и связывали боем и вызывали помощь, то одиночная агентура, она, как правило, умудрялась уходить.

ГАСПАРЯН: То есть пятая колонна в принципе действительно существовала в приграничных районах. Это не сказка, не вымысел.

АНИЧКИН: Это было. К 22 июня это еще более активизировалось. На участке одного из пограничных отрядов Украинского округа была захвачена группа из пяти человек, которая была в форме Красной армии, солдат и офицеров Красной армии, и они говорили, что у них задача вернуться до 22 июня.

ГАСПАРЯН: То есть дата была известна уже.

АНИЧКИН: Агентуре, да.

ГАСПАРЯН: А передавалась эта информация в Москву?

АНИЧКИН: Да.

ГАСПАРЯН: И какова была реакция?

АНИЧКИН: Никакой. Вот это самое страшное.

ГАСПАРЯН: В смысле — никакой? То есть Москва просто молчала?

АНИЧКИН: Москва молчала. Дело в том, что передавалась не только эта информация. Пограничная разведка докладывала о концентрации сил, о том, что слышится движение, гул моторов слышится. Докладывала авиационная разведка. До пограничных застав доходили только одни команды — не поддаваться на провокации. В Центральном пограничном архиве сейчас хранятся письма пограничников уже после начала войны, которые писали Сталину с вопросом, почему это произошло. То есть там примерно гласит следующее — мы докладывали, почему не было реакции. Реакции как таковой не было. Доходило вообще-то, на самом деле, даже до смешного. Известный ефрейтор Липсков, который в ночь на 22 июня перешел границу, был задержан непосредственно пограничниками. Они доложили в отряд, из отряда доложили в округ и одновременно доложили командующему пятой армии Потапову. Дело в том, что начальник главного управления пограничных войск в этот момент находился на территории Белорусского пограничного округа, объезжал. Ему доложили, доложили командующему пограничного округа генералу Богданову, который вместе с ним объезжал части.

ГАСПАРЯН: Реакция была какая-нибудь?