Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу

– Лаусурен очень уважает великого борца Вангана, но если Ванган силен мудростью старости, то Лаусурен богат дерзостью молодости. Пусть же честный бой решит, за кем победа на земле – за молодостью или за старостью.

– Бойся, бойся, маленький Лаусурен! – кричит, поет, закатывает глаза секундант Вангана. – Бойся поражения и радуйся ему, потому что ты уже получил честь сражаться с великим.

– Жди, Ванган, – поет секундант Лаусурена, – жди боя!

Бросались друг на друга противники, и пот заливал их глаза, мышцы были напряжены – то они замирали античной бронзой, то переходили в яростное, стремительное движение.

Закурив трубочку, Мунго наблюдал за борьбой.

Бросил наконец Лаусурен старика Вангана. Танцует танец «орла», летает по кругу вокруг поверженного. А после Ванган понуро уходит с круга и люди смеются над ним, а молодого Лаусурена славят и кричат ему слова лести.

Мунго быстро разделся, вышел на середину круга и начал танцевать танец «орла». Тут секундант, что был с Ванганом, запел:

– Мунго Харцкай будет сражаться с молодым победителем, который слишком радуется победе над старым Ванганом!

Мунго кончил танцевать, обернулся на восток, поклонился людям. Потом поднял свою голову к нему и прошептал:

– Тебе, Дарима!

Мунго схватился с Лаусуреном и быстро, почти без труда, уложил его на обе лопатки. Яростно заулюлюкала толпа только что вознесенному Лаусурену, а Мунго подошел к Вангану и сказал:

– Я боролся с дерзостью, теперь я хочу сразиться с мудростью.

Красиво боролись Ванган и Мунго, красиво, точно артисты, кричали секунданты, подбадривая своих подопечных, прыгали вокруг них, хлопали ладонями по спинам, пели, кричали, шаманили.

– Подержись еще немного, старик, – шепнул Мунго Вангану, – еще чуть-чуть, а после я лягу. Когда силы кончатся – шепни.

– Они… уже… кончились…

Секундант Мунго, ликуя, кричал:

– Все видят силу и ловкость Мунго, пусть убедятся еще раз, – что нет в Монголии никого сильнее, чем он!

– Клади его, Мунго! – кричали зрители. – Старик кончился, – кричали они. – Он выдохся!

И вдруг – снова мертвая тишина: на земле лежал поверженным Мунго, a Ванган стоял над ним, протягивая ему обе руки. Он помог ему встать, из круга они вышли вместе, и тишина сменилась ревом восторга.

Ванган шепнул:

– Спасибо тебе, победитель. Я больше никогда не приду бороться.

А зрители неистовствовали:

– Слава Вангану непобедимому!

А Ванган шептал:

– Ты бы мог положить меня на первой минуте, Мунго.

А зрители кричали:

– Слава Вангану сильнейшему!

Маленькой точкой несется в горы всадник. Вот он все ближе, ближе, вот он спешился, вот он пробирается через кричащую, поющую, торгующую толпу. Это мальчик, лицо его заплакано – в копоти и кровоподтеках. Он продирается сквозь толпу, все время повторяя: «Мунго, Мунго, Мунго!» Он долго добирался к Мунго, который стоял в толпе, дернул его за рукав.

– Мунго, гамины увели Дариму!

– Куда они поехали?

– К Синей реке. Верст шестьдесят уже отъехали… на одном коне не догонишь.

Мунго стряхивает пальцы мальчика со своей руки, пробирается сквозь толпу и просит одного из всадников:

– Дай коня, Дембрель.

– Меня ждет больной сын, Мунго. Я еду к нему.

Мунго обращается ко второму:

– Продай коня, друг.

– На чем я вернусь сам?

Человек, который стоял чуть поодаль, слышал и то, что мальчик сообщил Мунго, и то, как Мунго просил себе коня.

Он обернулся к двум своим спутникам и закончил тихо:

– Всем нашим передашь – место встречи – Кяхта. Оттуда будем начинать.

Трое его спутников дали коням шенкеля и умчались в разные стороны. Человек долго наблюдал за тем, как Мунго продолжал просить то одного, то другого:

– Одолжи коня! Продай коня! Одолжи коня!

Всадник чуть приподнялся в стременах и негромко сказал:

– Поди сюда, друг.

Мунго подошел к всаднику.

– Что у тебя случилось?

– Невесту гамины угнали. А здесь все… Как бороться, так Мунго, Мунго!

– Возьми коня.

– Сколько хочешь?

– После сочтемся.

– Кто ты?

– Меня зовут Сухэ Батор.

– Куда мне вернуть коня?

– Держи его при себе, придет время – вернешь.

СТЕПЬ РАЗРЕЗАНА ПОПОЛАМ МЕДЛЕННОЙ СИНЕЙ РЕКОЙ. Пять гаминов-кавалеристов гнали стадо баранов и кобылиц. Наперерез им с горы несся Мунго – голова на гриве, ноги впились в бока коня. Он приблизился к гаминам и крикнул:

– Где девушка?

Гамины засмеялись, о чем-то поговорили между собой, снова посмеялись.

– Где Дарима? – спросил Мунго.

Гамины продолжали смеяться, что-то быстро говорили по-своему.

– Верните людям их скот, – тише, сдержаннее сказал Мунго.

Тогда один из гаминов приблизился к Мунго и хлестнул его поперек лица тонкой витой нагайкой. Взбухла синяя полоса от лба к подбородку.

После длинной паузы в одно мгновение прозвучали пять выстрелов – в обеих руках Мунго по маузеру, стволы дымятся. Тихо. Только четверо гаминов медленно сползали с седел, а пятый, видимо раненный, крича что-то длинное, заячье, уносился прочь. Мунго пустился вслед за ним. Он гнал его по степи словно волка, а потом, выбрав какое-то, инстинктом учуянное мгновение, остановил коня, вскинул руку, выстрелил – и пятый повалился с седла.

Мунго объехал отару баранов, крикнул что-то гортанное коням и погнал их в обратную сторону.