Неизвестный Киров

Н. А. Ефимов, наоборот, подвергает сомнению тезис о том, что Киров был «безупречным большевиком-ленинцем и никогда не сходил с ленинского пути». Он считает, что Киров «и до Февральской революции 1917 г. вел обычную жизнь преуспевающего журналиста-публициста газеты кадетского толка», а его «побочным увлечением» «в то время была вовсе не подпольная работа, а природа Кавказа»

[41]. Основанием для подобного утверждения, по мнению Ефимова, является отношение Кирова к Временному правительству, поклонником которого он был. Ефимов пишет, что впервые на эту позицию Кирова обратил внимание ростовский историк А. И. Козлов в своей книге «Сталин: борьба за власть», изданной в 1991 году.

Но это не так. Впервые о позиции Кирова по отношению к Временному правительству написал еще В. Б. Дубровин в своей книге «Повесть о пламенном публицисте», выпущенной Лениздатом в 1969 году, т. е. фактически более чем на 20 лет раньше А. И. Козлова. Тогда Дубровин однозначно оценил позицию Сергея Мироновича по отношению к Февралю и Временному правительству как ошибочную.

Действительно, Киров восторженно встретил Февральскую революцию. «…В 24 часа, —

писал он, — порабощенная многомиллионная страна, представлявшая собою неограниченное поле для производства самоуправства, где городовой и земский начальник чувствовали себя полными фараонами, эта страна вдруг стала свободной… История мира таких примеров не знает». Сергей Миронович выразил полное доверие Временному правительству, высоко оценил программу его действий, считая его подлинно народным[42].

С точки зрения ортодоксального большевизма, подобные взгляды были, конечно, не только ошибочны, но и крамольны. Они не могут быть присущи «безупречному ленинцу».

Но вряд ли сегодня, исследуя исторические портреты деятелей большевистской партии, освобождая их от восторженной шелухи советской историографии, следует прибегать к таким словам: «не был безупречным ленинцем», полностью при этом абстрагируясь от конкретных реалий тех лет.

Да, Киров писал о Временном правительстве, своем отношении к нему так, как он воспринимал обстановку в 1917 году, находясь на Северном Кавказе. Но ведь так или приблизительно так Февральскую революцию воспринимали широкие слои населения России, в том числе и многие социал-демократы большевики. Ведь только после приезда Ренина в Россию, его «Апрельских тезисов», когда прозвучали его знаменитые лозунги «никакой поддержки», «никакого доверия» к Временному правительству, социал-демократия начала медленно пересматривать свои позиции по отношению к Временному правительству.

Позволю напомнить читателю, что в качестве общепартийной директивы позиция Ленина получила одобрение на Всероссийской партийной конференции в конце апреля 1917 года после ожесточенных поров и дискуссий внутри большевистской социал-демократии.

Замечу, что Киров восторгался Временным правительством не только в марте-апреле 1917 года, но и позднее — уже после отставки А. И. Гучкова и П. Н. Милюкова, лидеров октябристов и кадетов, и создания первого Временного коалиционного правительства с участием шести представителей социалистических партий. В мае 1917 года он писал, что закончился «блестяще прошедший первый акт русской революции» и открывается огромное поле деятельности для укрепления завоеванных позиций[43].

Однако думается, что проводить сравнительный анализ ленинских оценок этого периода и высказываний Кирова в «Тереке», к которому прибегают В. П. Дубровин, С. С. Синельников и отчасти Н. А. Ефимов, вряд ли вообще правомочно. Прежде всего потому, что они вообще несопоставимы как исторические личности.

Ленин — признанный вождь, лидер большевистской партии, выросший в интеллигентной демократической семье, блестяще образованный, эрудированный, находившийся более 20 лет в эпицентре политической жизни страны, дискуссий и споров среди социал-демократии, получавший обширную информацию по самым разнообразным каналам со всей России, в том числе из Москвы и Петрограда. Ему уже 47 лет, за ним опыт не только российского революционного движения, но и участие в ряде международных конгрессов, конференций, общение с видными политическими деятелями Запада.