Неизвестный Мессершмитт

Консоли по традиции сделали деревянными. Но Мессершмитт смотрел вперед и решил их переконструировать в дюралевые. Со второй машины новую конструкцию консолей с дюралевым лонжероном и силовой обшивкой запустили в производство. А конструкция фюзеляжа претерпела революционные для предыдущих самолетов Мессершмитта изменения.

Хвостовая часть фюзеляжа Bf-108 изнутри.

Вместо сварной фермы из стальных труб – дюралевый монокок. Согнутые по контуру сечения фюзеляжа тонкие листы дюраля, соединенные со стрингерами и шпангоутами потайными заклепками, образовывали жесткую и легкую конструкцию. Хвостовая часть фюзеляжа стыковалась заклепками из двух симметричных половинок на широких верхнем и нижнем стрингерах. Но формовать длинные листы дюраля медники завода еще не могли – не было нужного оборудования. Поэтому Люссер предложил стыковать листы на каждом шпангоуте.

Горизонтальное оперение, которое в полете нагружается вниз, крепилось к килю еще и верхними троссовыми растяжками. На самолетах для соревнований в Варшаве решили заднее сиденье не устанавливать.

Пока выпускали рабочие чертежи, индекс самолета поменялся. Новое Министерство авиации ввело единую для Германии систему обозначения самолетов. Теперь первые две буквы брались из названия компании, которая спроектировала самолет. А цифры – по книге регистрации министерства. М-37 стал Bf-108.

Новый «ребенок» Мессершмитта не без помощи Роберта Люссера родился ровно через девять месяцев, и 13 июня 1934 года он уже пробовал свои крылья над Аугсбургом под управлением Карла Франке. Остальные пять его братьев еще собирались в ангаре завода. До начала соревнований в Варшаве оставалось два с половиной месяца.

Первый блин комом

С механизаций крыла Вилли Мессершмитт что-то намудрил. Интерцепторы на верхней поверхности крыла, недалеко от его концов, вызывали опасливое недоумение у пилотов. Но Вилли был на 100 % уверен, что они обеспечат управление по крену на всех режимах.

Первый Bf-108А уже летал полтора месяца. Еще четыре самолета – немного меньше, но все действительно управлялись по крену без проблем. Оставалось провести испытания на самой малой скорости, на которой машина еще держится в воздухе и не сваливается. На предстоящих соревнованиях это особый вид состязаний с соответствующим количеством очков за величину минимальной скорости. Но вести машину с выпущенными закрылками и предкрылками на малой скорости очень трудно – эффективность рулей и интерцепторов очень низкая. А сваливается самолет на малой скорости из-за срыва потока на конце крыла. Вот летчик и балансирует на этом критическом режиме, стараясь не допустить срыва потока. Но при боковых порывах ветра, чтобы вывести самолет из крена, приходится отклонять интерцептор, а он сразу вызывает срыв потока на конце крыла.

Пилот Министерства авиации Вольф фон Дюнгерн собирался выступить на соревнованиях в Варшаве на первом самолете Bf-108 V-1 и в конце июля отрабатывал этот злосчастный пролет на малой скорости.

В одном из проходов над летным полем завода на высоте 300 метров скорость самолета упала очень заметно. Выпущенные предкрылки и сдвинутые назад и отклоненные вниз на 30° закрылки позволяли самолету держать большой угол атаки. Подняв нос, он как бы завис.

Среди наблюдавших за этим цирковым номером с земли находился и Вилли. Прикрыв рукой глаза от ослепительного июльского солнца, он улыбался, переполненный чувством очередной победы над суровой природой воздуха. Его схема работала! Он заставил набегающий на крыло поток разогнаться в сужающейся щели под предкрылком и сдуть вредный набухающий пограничный слой с крыла. Такая же щель над закрылком сдувает пограничный слой с его верхней поверхности. Теперь все крыло сохраняет подъемную силу до очень большого угла атаки. Но и это еще не все. Отклоненные вниз предкрылок и закрылок изменили исходный двояковыпуклый профиль крыла. Он стал выпукло-вогнутым, и от этого его подъемная сила еще больше увеличилась.

Но что это?! Медленно летевший уже над дальним краем поля самолет вдруг скользнул на правое крыло, опустил нос и стремительно терял высоту, падая к земле по какой-то замысловатой спирали. Рокот ужаса, вырвавшийся у окружавших Вилли сотрудников, вывел его из оцепенения, и он рванулся туда, где за полем упал самолет. Белого купола парашюта в воздухе не было. Шансов найти фон Дюнгерна живым было очень мало. Осознание собственной катастрофы пришло к Вилли, как только он увидел еще дымящиеся обломки самолета. Из них извлекли тело пилота. Все кругом молчали.