Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

Олегу ДалюКак позднее признание в любви,Звенит моя нестройная гитара,И стары песни грустные мои,И сам я, вероятно, тоже старый.А в мире ритмы новые звучат,Но «Сказка старая» идёт в вечернем зале.Я вижу твой такой знакомый взгляд,И ты со мной встречаешься глазами.Ты далеко, ты слишком далеко.Ты — там, за белым полотном экрана,Но всё равно сегодня Даль и К°

Пришли ко мне негаданно-нежданно.И вспомнилась декабрьская пора (Об этом позабуду я едва ли):Совсем недавно, будто бы вчера Мы пели в современниковском зале.Давай ещё под гиканье и свист Споём. Пусть не гадает ворожея.Упали мы, но снова поднялись —Раскаянья не ждите, бармалеи!Какой мороз стоял тогда в Москве!А утром рестораны все закрыты.И мы в такси за водкою в тоске Погнали по Кольцу в шалман за Крымский.

Как хорошо, что мост не разведён…Ах, я забыл, что это ведь зимою!И, впрочем, здесь в Москве — другой закон,Не как у нас, над нашею Невою.Мосты разводят для больших судов:Для кораблей, для барж, для теплоходов.И образы полуночных мостов Тревожат память в злую непогоду.Ещё одно запомнить я хочу:Над Пискарёвским утро раздаётся,И мы с тобой идём плечом к плечу От Вечного Огня — навстречу солнцу.

И музыка, как будто чей-то стон,Разносит над могилами убитых Торжественную песню похорон.Всё верно — «Не забыт» и «Не забыто».И сколько здесь прожить отведено,Не скажут нам, да мы и не расслышим.Успеют прокрутить до дыр кино,И пожелтеют старые афиши.Таганрог, 13–17 апреля 1970 г.

Вот такие сложились строки, которые, по возвращении в Ленинград, мне захотелось поскорее передать Олегу. Но он уже закрутил роман с Лизой Апраксиной — как раз в эти апрельские дни и исчез из поля зрения на целых полгода.

В ноябре они поженились, и Олег стал жить в квартире Лизы на улице Ленина, перебравшись туда из Москвы. «Современник» он оставил, а через некоторое время стал работать в нашем Театре имени Ленинского комсомола.

Вот тогда мы наконец-то собрались посидеть у них на кухне. Стихи Олегу я подарил. А по поводу встречи мы раз десять (!) подряд спели с ним «Проходит жизнь…» на два голоса. Вышло довольно красиво, но с каждым разом Олег пел всё громче и громче. Вообще, если он пел, то всегда очень громко.

Потом я у них несколько раз был, но в нём произошла какая-то перемена: то всё время чем-то занят, то куда-то спешит. И разговоров особых не получалось…

Тем не менее, когда я к нему приходил, он спрашивал:

— Выпить хочешь?

— Хочу.

На углу Ленина и Щорса — совсем в двух шагах от этого дома — было какое-то стеклянное кафе. Его там все знали — сразу же выносили, наливали и т. д. Вот на такую «тему» мы общались, а душевного момента тогда уже не было.

Психологически это, по-видимому, объясняется так: когда человек приезжает откуда-то или куда-то, он торопится общаться с теми, по кому соскучился, с кем был надолго разлучён обстоятельствами. А с друзьями и товарищами, которые в двух шагах, — что общаться? Они же всегда рядом — и вчера, и завтра…

Последний раз я видел Даля в довольно странной ситуации. Под самые майские праздники 1980 года мне позвонила Людмила Иванова и сказала:

— Валя, сейчас в Москве выступает Анна Герман. У нас её пластинок не достать, а в Ленинграде, говорят, есть. Ты не можешь купить и с кем-то поездом передать?

— Хорошо, куплю.

Пошёл, купил несколько дисков. А вечером решил пойти к «Стреле». Думаю: кого-нибудь там встречу из знакомых… И вот, иду по перрону и вижу: впереди шагают Олег Даль и Михаил Ульянов. Даль был уже довольно «хорош». Обернулся, увидел меня:

— О! Глазаныч! Привет!

— Слушай, Олег! Ты едешь в Москву?

— Да, конечно!

— Не мог бы ты передать две пластинки?

— Кому?!