Неизвестный Олег Даль. Между жизнью и смертью

— Ой, Олег Иванович!.. Прекрасный Олег Иванович! Прелесть…

Разулыбался, и так и не позвонил! Но, «получив своё», ушёл довольный. Вот такой вот он был — точно солнышко ясное…

Улыбался искренне, а не притворно. Был, как всегда, сдержан, спокоен, немногословен. Но всё, что он говорил, было очень значительно, с очень серьёзными мыслями.

18 октября 1976 года

У меня был близкий приятель, режиссёр-документалист Вахтанг Микеладзе — очень хороший парень. Он сын широко известного в Грузии дирижёра Евгения Микеладзе, который пострадал в 1937 году. Мать второй раз вышла замуж за русского. И вот, его брат по матери, Коля Дроздов, поступает в Москве на Высшие режиссёрские курсы. В этот день у них первый экзамен — письменная работа. Вахтанг, зная, что Колька мне очень симпатизирует, звонит:

— Оля! Поедем с тобой, там покрутимся и поддержим Колю!

И мы помчались туда на машине. Приехали. Встретили ещё каких-то знакомых. Вахтанг — эмоциональный, красивый грузинский парень — говорит:

— Иди, загляни. Они там пишут, а дверь открыта. Коля сидит на пятой парте — ты ему помаши!

Иду. Подхожу к дверям огромного зала и первое, что вижу, — в первом ряду… Олега Даля! И забываю про Колю! Какой Коля, когда Даль сидит и пишет! «Ах, — думаю, — всё-таки поступает! Сума сойти!»

А незадолго до того мы с ним говорили об Андрее Платонове. И он сказал, что самое лучшее у Платонова — «Сокровенный человек» и что он хотел бы снять по нему фильм:

— И первая фраза сценария такая: «Егор Пухов сидел возле гроба жены и резал острым ножом варёную колбасу».

— И что же тут, Олег Иванович, можно снять? Это — литература.

— Не скажите, не скажите…

Вот такие у него были вдруг поразительные «пробросы» мысли. Ну что я рядом с ним? Девчонка-ассистентка… Бегаю за ним, вожу на машине на съёмочную площадку. Но, конечно, определённый элемент доверия по отношению ко мне у него был…

Короче говоря, в ошеломлении выскакиваю из здания и — к Микеладзе!

— Вахтанг! Даль поступает!

— Да что ты?!

— Правда, правда! Сидит и пишет… бедненький.

— Вот это да! Вот это да… Давай тогда мы с тобой сейчас отсюда никуда не уйдём.

А он заехал за мной на машине — был очень холодный день. Я смылась с работы, поэтому пальто у меня висит на студии в кабинете, то есть я, вроде, где-то здесь. А я на ВРК возле гостиницы «Украина»!

Стали мы с ним ходить-бродить — ждать. Встретили ещё одного, дружка Вахтанга — эстонского документалиста Пэтта. Пошли в магазин за углом, купили вина, выпили в машине. Экзамен кончился, все выходят. Вахтанг говорит:

— Оль, иди, возьми Колю!

А я не вижу Колю, потому что ищу глазами Олега Ивановича! Смотрю, стоит Даль. В растерянности — никто к нему не подходит… Выскакиваю из машины и подлетаю к нему:

— Олег Иванович! С ума сойти! Вы всё-таки поступаете?! Ну, я надеюсь, что у вас всё будет в порядке!

И он так покраснел, смутился — просто поразительно.

Прошло дней десять. Ничего не известно. Списки никак не вывесят. Вахтанг решил, что я с Далем «вась-вась», а он-то уж наверняка знает.

А я, хоть и была молоденькая и хорошенькая, — просто не понимала, человек какого уровня со мною рядом. Может быть, Даль и относился ко мне с некоторой долей симпатии. Но я никогда и ни на что его не подвигала! Он спрашивал меня о том, что его интересовало. Я ему отвечала. Общение больше состояло из бесед о высоком. Всё-таки у меня какая-то культура уже была впитана во ВГИКе. Даль не со всеми общался, а со мной он

разговаривал.

И вот, в последних числах октября мы собрались компанией. Сидим в Сокольниках в одном грузинском доме. Такая интернациональная документалистская компания: Вахтанг, Пэтт, Коля Дроздов, девочка-литовка, ещё ребята. И ещё там был Станислав Говорухин, ходил молча и всех презирал. И при этом пил нашу водку!

Приехал Дроздов с курсов — новостей нет…

А в то время, в семидесятые, поступать на ВРК — означало в какую-то недосягаемую сферу попасть! Лучшее мировое кино показывают только на Курсах: Феллини, Бунюэль, Коппола… вгиковцы этого лишены, если только не поедут подпольно в Госфильмофонд. А на Курсы никого постороннего не пускают. Показывали один раз фильм Бунюэля — так по спецпропускам. И это всё гудит, как пчелиный улей, — аж до самого ВГИКа разговоры доходят!

Так вот, сидим мы в Сокольниках. Вахтанг говорит мне:

— Позвони Далю: уж он-то знает — кто поступил, кто нет — наверняка!

— Я не в таких отношениях с Олегом Ивановичем, чтобы могла запросто позвонить ему и спросить: поступили ли вы с Колей Дроздовым или нет?

Все подхватывают вслед за Вахтангом:

— Да ладно, Оль, позвони!

— Да я не могу!

Буквально заставили. Звоню:

— Здравствуйте, Олег Иванович! Это ассистент с…

— Да, Оля.

— Олег Иванович, ну, как? Вы поступили?

— Да. Поступил.

Ребята-то думают, что он сейчас мне что-то расскажет! А я в растерянности говорю:

— Ну, я вас поздравляю… И я вам так завидую — вы такие фильмы посмотрите!

— Ну… надеюсь… Оля…

Кладу трубку и в полной тишине говорю:

— Он сказал, что он поступил.

Вахтанг аж взвился, подскочил: