Неизвестный шедевр Рембрандта

Инна выдвинула ящик до конца, на всякий случай даже провела по его дну рукой, чтобы убедиться, что ничего не пропустила…

Ничего, кроме телефона.

Инна смотрела на этот телефон в растерянности.

Телефон лежал в банковском хранилище – значит, он очень важен, очень ценен. Возлюбленный говорил ей о конверте с документами – но, может быть, он ошибся, и нужная ему информация хранится в памяти этого телефона? Иначе для чего бы Стейниц принял такие предосторожности?

Во всяком случае, в ячейке не было ничего, кроме этого телефона.

Время шло, скоро охранник начнет беспокоиться, значит, нужно принимать какое-то решение…

Инна взяла телефон из ячейки и положила в свою сумочку.

После этого она позвала охранника и сказала, что закончила.

Тот подошел, запер ячейку, спрятал свой ключ, а второй ключ вернул Инне.

Инна вышла из хранилища, затем из банка и пошла по улице, не разбирая дороги.

Она сделала все, о чем просил ее возлюбленный, – украла у Стейница ключ, открыла этим ключом банковскую ячейку и взяла то, что в ней лежало. Обратного пути у нее нет. Теперь нужно связаться с ним, с ее любимым мужчиной, отдать ему свою добычу. Дальше… дальше пусть он действует сам…

Она столкнулась с каким-то пожилым человеком, извинилась и направилась к своей машине.

И тут она увидела Стейница.

Альберт Францевич стоял около перехода и смотрел на нее с каким-то странным выражением – то ли удивленным, то ли разочарованным.

– Вы же, кажется, хотели пойти домой? – проговорил адвокат, шагнув навстречу Инне. – У вас же, кажется, болела голова? По крайней мере, так вы мне сказали.

– Мне… мне стало лучше… гораздо, – пробормотала Инна, опустив глаза.

– Лучше? – недоверчиво переспросил Стейниц. – А мне кажется, у вас совсем больной вид! Но раз вы говорите, что вам лучше, придется вам поверить. Я вам всегда верил.

– Да, мне стало лучше… – Инна преодолела растерянность и подняла на него взгляд.

– Настолько лучше, что вы решили не идти домой? Вместо этого вы пошли в банк – вы ведь оттуда вышли?

На этот раз Инна промолчала.

– И что же вы там делали, если не секрет?

– Я… я получила там распечатку последних поступлений.

– Вот как! Это что – так срочно?

– Не то чтобы очень срочно… я просто проезжала мимо и вспомнила, что нужно получить эту распечатку…

– А больше вы там ничего не делали?

– Ничего… – пролепетала Инна, мечтая, чтобы эта пытка наконец закончилась.

– Надо же! Как вы преданы работе! Не повысить ли вам зарплату?

Это прозвучало так иронически, что Инна снова предпочла промолчать.

– Если вы не против, я сделаю один звонок… – Адвокат достал из кармана свой мобильный телефон.

– Ради бога… – Инна пожала плечами. – А я поеду домой – что-то у меня опять голова заболела.

– Подождите секунду, я только позвоню – и мы закончим разговор о вашем… повышении!

Он набрал номер, нажал кнопку вызова – и вдруг из Инниной сумки раздалась трель мобильного телефона.

– Вам, кажется, тоже звонят. – Стейниц показал глазами на трубку. – Ответьте!

– Не думаю, что это что-то важное… – Инна чувствовала, что земля уходит у нее из-под ног, но как-то держалась. – Если им нужно, перезвонят еще раз…

– Нет, вы все-таки ответьте! – жестко и властно проговорил Альберт Францевич.

Инна открыла сумку, достала телефон, поднесла его к уху.

– А ведь я вам верил! – донесся из трубки голос адвоката. – Я к вам хорошо относился… а вы отплатили мне такой черной неблагодарностью!

– Будьте вы прокляты с вашим хорошим отношением! – выкрикнула Инна и рванулась к переходу, бросилась на другую сторону улицы – туда, где стояла ее машина.

Прочь, прочь отсюда!

Чтобы больше не видеть насмешливое, ироничное лицо адвоката, не видеть его разочарованную улыбку! Как же она ненавидела его в это мгновение – так, как можно ненавидеть только того, кого ты обманул и предал.

Она выбежала на проезжую часть – но не добежала до противоположного тротуара: раздался резкий визг тормозов, звон бьющегося стекла, испуганные женские крики.

Ехавшая на полном ходу черная машина сбила Инну, отбросив ее, как сломанную куклу.

Когда к месту трагического происшествия подъехала машина «Скорой помощи», медикам ничего другого не оставалось, кроме как констатировать смерть.

Труп Инны Романовны положили на носилки и увезли. Зеваки скоро разошлись, и только Альберт Францевич Стейниц еще долго стоял, с грустью глядя на пятно крови.

Он думал о том, к каким неожиданным последствиям приводят наши поступки, о том, что отчасти виноват в смерти своей помощницы – но только отчасти.

На самом деле смерть Инны на совести другого человека. И, возможно, не только ее смерть.

Они с Олегом договорились встретиться в Летнем саду, и Галина оставила свою машину у входа. Слишком поздно пришла ей в голову мысль, что небезопасно расхаживать одной по безлюдным аллеям.