Неизвестный Сикорский

Погода была великолепной. Утреннее солнце освещало землю. Ориентирование простое. На борту были подробные карты четырехкилометровки. Внизу видна железная дорога Петербург — Витебск. По очереди через полчаса пилоты сменяли друг друга. Сикорский дважды выбирался на крыло к крайнему двигателю, чтобы понаблюдать за воздушным кораблем как бы со стороны, посмотреть на землю и самому убедиться в возможностях ремонта двигателя в воздухе.

Прошло еще два часа. Самолет уже шел на высоте полутора тысяч метров. Экипаж перекачал топливо из канистр в основные баки и освободил салон. Около шести утра, когда за штурвалом оставался Пруссис, Сикорский, Лавров и Панасюк сели завтракать за накрытый белой скатертью стол.

После восьми утра на высоте 1200 м под облаками прошли Витебск. Видимость прекрасная. Город как на ладони. Сикорский сбросил на землю пенал с телеграммами домой в Киев и на завод. Вскоре впереди показалась Орша, за штурвал сел командир. На выбранном заранее поле была подготовлена площадка. Туда заблаговременно прибыл заводской инженер вместе с топливом для дозаправки. Сикорский плавно приземлил самолет и зарулил в угол площадки, где виднелись бочки с бензином. Закончился первый этап перелета. В воздухе пробыли более семи часов.

С трудом отбившись от толпы восторженных встречающих, Сикорский осмотрел взлетную площадку и убедился, что она выбрана не совсем удачно. На одном конце находилась роща, на другом — речной обрыв, за ним Днепр. Легкий ветерок дул в сторону обрыва. Все взвесив, пилоты решили взлетать по ветру в сторону обрыва. Шансов поднять перегруженную машину, взлетая в гору, да еще с препятствием на взлете, не было.

С вылетом надо было торопиться. День обещал быть жарким, и двигатели могли не дать на взлете нужной мощности. Однако, когда Сикорский и Лавров в полдень вернулись к самолету, заправка еще не закончилась. Несмотря на энергичные действия механика и многочисленных помощников, закачка шла медленно — пропускная способность арендованных помп и шлангов не позволяла делать ее быстрее. Вскоре пришлось с горечью констатировать, что до Одессы в этот день не добраться. И Киев уже был под вопросом. Вот она, цена мелочей!

Заправка закончилась только к двум часам пополудни. Самолет закатили в самый угол площадки. Из толпы отобрали около 30 добровольцев. По сигналу они начали толкать. Заревели двигатели, и машина очень неохотно тронулась с места, постепенно набирая скорость. Перед самым обрывом Сикорский потянул штурвал на себя — и машина уже над водой.

«Муромец» пересек Днепр на уровне взлетного поля, прошел над Оршей и медленно развернулся на юг. Самолет с трудом набирал высоту: в жару двигатели не давали необходимой мощности. Едва набрали 70 м, началась болтанка. Машина проваливалась почти до земли. Сикорский приказал выбросить за борт канистры и запасные части. Двигатели работали на полных оборотах, а высота набиралась по сантиметрам. Сикорский отчаянно работал штурвалом и педалями.

Беда не приходит одна. От бешеной болтанки и тряски в десяти сантиметрах от карбюратора лопнул бензопровод, топливо стало хлестать наружу. Бензин выливался на раскаленные патрубки работающего на полных оборотах двигателя. Сикорский сразу выключил двигатель, но огненный трехметровый факел уже лизал крыло и деревянную стойку. Панасюк схватил огнетушитель и бросился к двигателю, за ним Лавров. Панасюк попытался заткнуть пальцем бензопровод, но только облился бензином сам, и огнетушитель пришлось использовать, чтобы сбить с механика пламя. Лаврову удалось дотянуться до кранов наверху у бензобака и перекрыть топливо. Потом своими куртками они погасили огонь.

Машина теряла скорость, винт выключенного двигателя работал в режиме ветряка и создавал большое сопротивление. Пилот перевел самолет на снижение. Конечно, будь высоты побольше, да будь попрохладнее, можно было бы побороться за живучесть машины в воздухе, отремонтировать бензопровод. А тут три часа дня, температура наружного воздуха 28 градусов, страшная болтанка, мешающая ремонту и пилотированию на малой высоте. Надо идти на вынужденную. Сикорский рассмотрел внизу поле ржи. Посадка удалась. Все сошли на землю и обследовали место пожара — почерневшие стойки, обгоревшее крыло и тут же поздравили друг друга: отделались легким испугом. Конечно, сыграли большую роль грамотные и самоотверженные действия экипажа, но все-таки самое главное было в другом — в конструктивной особенности машины, которая обеспечивала доступ к двигателям в полете. Не будь этого, не хватило бы времени для маневра и посадки, в считаные секунды самолет превратился бы в факел.

На ремонт ушло менее часа, но стартовать было уже поздно. Светлого времени, чтобы долететь до Киева, не хватало. С помощью сбежавшихся местных жителей откатили самолет в конец поля и установили в направлении взлета. На ночлег разместились в кабине.