Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» (сборник)

Мечта о железной дороге, соединившей Европу и Тихий океан, была не только мечтой, но и военной и политической необходимостью. С ее помощью царь хотел консолидировать свою власть в середине XIX века. В 1891 году пошел первый поезд, и эра железной дороги началась. На строительство были отправлены сотни тысяч рабочих. На востоке нанимали китайцев и корейцев. Платили им 5 крон в день. Немногие пережили болезни, эпидемии, голод и сибирскую зиму.

На самые тяжелые участки царь бросил 20 000 каторжников и политических заключенных, сосланных в Сибирь. За каждый год работы им снижали на год тюремное наказание, но немногие могли продержаться даже год. Первый Транссиб был построен в 1906 году. От озера Байкал он шел через границу в Харбин в Китае. Еще до окончания строительства он стал одной из причин войны с Японией, которая видела в железной дороге угрозу своим империалистическим интересам. Японцы выиграли войну, а царь решил, что дорогу нужно дополнить еще одной, посевернее, только на российской территории.

Революция была бы невозможна без железной дороги, которую построили как раз к 1917 году. По ней-то и разнеслась по стране Октябрьская революция. В последующей гражданской войне железная дорога играла решающую роль. Она стала главной артерией молодого советского организма, и самые жестокие бои шли в непосредственной близости от нее.

Естественно, мы много времени проводили в вагоне-ресторане. На протяжении всего пути вагон-ресторан обслуживала только одна официантка – весьма энергичная дама, принимавшая заказы с угрюмым выражением лица. Эта угрюмость, разумеется, вызывала непреодолимое желание рассмешить официантку. Правда, поначалу мы думали, что это невозможно, и даже заключили пари. Когда в последний день благодарили за работу, губы ее чуть растянулись в холодной улыбке.

Еда была дешевой, и за неделю мы потратили меньше 250 крон, хотя питались полноценно – завтрак, обед, ужин. Меню выглядело столь кратко, что я до сих пор помню его наизусть: бефстроганов, бифштекс, рыба, курица и борщ. Питание в поезде может иметь непредвиденные последствия. Однажды повар открыл шкаф с яйцами и бутылками с кефиром как раз, когда поезд делал резкий поворот. Нам пришлось долго попотеть, чтобы вытащить его из-под всего этого мусора.

На расстоянии 957 км от Москвы поезд делает остановку в Кирове, скучном сером индустриальном городе с 350 000 жителями недалеко от Уральских гор. Если город чем-то и примечателен, то своим именем: он получил его в честь Сергея Кирова в конце тридцатых годов.

Сергей Киров был мелким партийным функционером. В историю он вошел благодаря обстоятельствам вокруг его смерти: в декабре 1934 года его убил в кабинете товарищ по партии по фамилии Николаев. Ревность, ссора или политические противоречия? Никто не знает. Убийцу схватили и после формального суда расстреляли.

Это заурядное убийство дало Сталину повод начать самые масштабные чистки в истории коммунистической партии. Сталин утверждал, что убийство Кирова стало результатом заговора анархистов и троцкистов. Чистки продолжались пять лет, и из бывших ближайших соратников Ленина (членов центрального комитета) выжили только двое: Александра Коллонтай, которая была послом в Швеции, и потому ее трудно было во что-то втянуть, и сам Сталин. На следующих ступеньках иерархической лестницы тысячи партийцев были ликвидированы. И памятником этим массовым убийствам сегодня остается город Киров.

Мы пересекаем Уральские горы. В темноте мелькает белый обелиск. Он отмечает точку, где кончается Европа и начинается Азия. Мы не успеваем его рассмотреть, но знаем, что он там, и поднимаем бокалы с последними каплями «охотничьей» водки, купленной в магазине «Березка» в Москве. Дальше мы едем трезвые. В брежневскую эпоху русские чуть не спились. И когда Михаил Горбачев пришел к власти, одной из первых принятых им мер была борьба с крепкими спиртными напитками. До самой китайской границы нам не попались ни пиво, ни водка.

В пять утра в воскресенье поезд замедляет ход. Те, кто еще в состоянии, приподнимают головы и выглядывают в окно. Надпись на кириллице на станции говорит о том, что мы в Свердловске. Город раньше назывался Екатеринбург. Знаменит же он тем, что здесь расстреляли царскую семью в июле 1918 года.

Мы снова засыпаем. За Уралом начинается Западная Сибирь с ее плоским ландшафтом, густыми сосновыми лесами и большими колхозами. Мы просыпаемся и чувствуем, как что-то изменилось. Сначала не понимаем, что именно, но потом приходит осознание: природные цвета стали другими. К уральской сочной зелени художник добавил акварельные краски – жженую умбру и сиенское золото. Природа красивая, но все какое-то засушливое и пыльное. Пыль проникает через каждую щель в вагоне и оставляет грязные разводы на одежде и простынях. Пыль везде. Она застревает в горле. Проникает в легкие. У пассажиров начинается насморк, воспаляются пазухи. Все заходятся в сухом кашле.