Неизвестный В. Я. Пропп

Отчего дети теперь всегда молчат? Они не бегают, они ходят как больные, и щеки у них бледные.

Феди теперь молчит почти всегда.

Только после чая, от пяти до семи, они немного отходят.

После чая Рыжая уходит в лес.

— Дети! Я ухожу в лес молиться. Я буду молиться и за вас.

Однажды вечером, только что Рыжая ушла, Боба дернул Федю за рукав.

— Пойдем со мной. Живо! Я покажу тебе что-то интересное.

Они побежали и дошли до черты. Федя остановился. Нельзя!

— А ты перескочи и беги со мной. А то ничего не увидишь.

— Далеко?

— Увидишь.

Они бежали и крались вдоль кустов, прятались за деревья и шли все дальше. Начиналось болото.

Но вот открылась полянка. У полянки стояла сосна, а под ней был огромный муравейник.

Мальчики спрятались за ольховый кустарник.

— Сиди тихо и смотри, что будет.

Через минуту показалось белое платье. Это была Рыжая.

Она села на пень и несколько минут сидела молча. Потом она потихоньку встала и сняла шляпу. Затем села и сняла ботинки и чулки. Потом опять встала и стала расстегивать кофточку.

Она стала раздеваться вся. Дети увидели все подробности ее туалета. Вскоре она оказалась совершенно голой.

— Уйдем.

— Подожди. Только начинается.

Рыжая сделала несколько шагов вперед. Она остановилась, запрокинула голову к небу и развела руки ладонями кверху. Так она стояла минуту, две, три.

— Что она делает?

— Комаров кормит.

— Что?

— Комаров кормит. Ей-богу. Т-с-с. Я, знаешь, раз убил при ней комара. Так она меня чуть не убила. Говорит: они тоже должны жить. Бедные комары, говорит. Все их убивают. Хорошие люди, говорит, не должны убивать комаров. Надо, говорит, чтобы были такие люди, которые их кормили. Вот она и занимается.

Прошло пять минут, десять, пятнадцать.

— Ой, меня комары кусают.

— Меня тоже. Уйдем.

Мальчишки пробрались домой.

Через неделю они пошли опять посмотреть, как Fräulein кормит комаров.

К удивлению, за их кустом уже сидели два парня и щелкали семечки. И с другой стороны тоже сидели, а один сидел на дереве и смеялся.

Вся деревня уже знала, что Рыжая кормит комаров, и ходили ее смотреть. Но она не знала ничего. Она стояла, расставив руки и запрокинув лицо к небу, и из глаз ее текли слезы.

III

По субботам приезжал папа и уезжал в понедельник. И вот однажды, в воскресенье, детей никто не разбудил. Они встали одни.

Когда Федя постучался в комнату Fräulein, никто не ответил. За столом ее тоже не было.

Папа коротко сообщил, что Fräulein уехала и город и больше не приедет.

— Как? Совсем? Никогда?

Медленно, медленно стала возвращаться жизнь.

Черты в саду уже нет.

Теперь можно все.

Утром можно не мыть рук, а вечером не надо наклоняться над табуреткой с тазом и мыльной водой.

Можно пойти на огород. Он залит солнцем. На солнце сверкает мохнатая, темно-зеленая травка. Если вытащить такую травку, под ней окажется желто-красный корешок. Корешок можно вытереть о сочный подорожник. На морковке останется немножко земли, и земля будет хрустеть под зубами.

На огороде есть пруд с зеленой водой. На берегу — лягушки. Но воде, будто на коньках, бегают и качаются длинноногие жучки. Можно вытащить со дна зеленую тину и выжимать ее, как губку. И из этого пруда можно напиться, если запечет солнце.

А главное — можно ходить босиком, совсем босиком. Только надо выйти за калитку и спрятать туфли и чулки под забором. Тогда можно. В карманы можно класть все что угодно. Но в карманы собиралось только самое интересное и драгоценное. А самое драгоценное — это камни, щебень, который кучками лежит по сторонам шоссе. Есть камни красные, как кровь, и черные, как уголь, с серебристым отливом на изломах. Есть розовые с черными, жесткими зернами и жилками; черные зерна сверкают на солнце, если их повернуть как следует. Но самые драгоценные камни — это белые. Молочно-белые, мутные, непрозрачные, но красивые, как тучи; но есть и прозрачные, которые пропускают свет почти как вода. Камни приносились фунтами и клались под кровать. Осенью оказалось несколько пудов камней. Странно, почему из таких камней не строят дворцов с фонтанами и садами?

Самое замечательное, что теперь можно взять все, что увидишь, никого не спрашивая, не произнося самого отвратительного слова на свете, слова «можно мне?». Например: в саду растет высокая, старая елка. Сучья начинаются с самой земли. А на верхушке есть чудо: есть красные шишки. В первый раз в жизни Федя увидел красные шишки.

Три дня он размышлял: лезть или не лезть?

Лезть можно. Уже выбран первый сук, на который можно забраться, и второй, и третий. Дальше — не видно. Можно, но страшно.

На четвертый день Федя встал пораньше, чтобы полезть до кофе. Утром в саду никого не бывает.

Сердце стучало. На первый сук он забрался раньше, чем успел подумать. И только когда он протянул руку за третьим, он вдруг сказал себе:

— Ой, я, кажется, уже полез!

Прыгнуть или не прыгнуть назад? Но прыгать невозможно — застрянешь. А лезть назад — ужасно трудно. Спускаешь ногу — а там ничего нет. Надо смотреть вниз. А смотреть вниз — срывается рука.

Сердце забилось так, что стало слышно.