Читаем Некама полностью

Некама

ОЛЕНИН: Скорее всего, ребята стали жертвами военных испытаний. И вообще, я считаю, что в сокрытии истины активно принимали участие сотрудники КГБ, которые там побывали и старательно уничтожали все, чтобы скрыть преступление. А зачем им скрывать преступление, если не они его совершили?

«Зуб даю, здесь что-то не то. Какое отношение КГБ имеет к пропаже туристов? МВД? Да. Военные? Возможно, все-таки лагерная зона, часть ГУЛАГа — Ивдельлаг. Но Комитет государственной безопасности… Они-то там что потеряли? Вывода может быть только два: или они действительно участвовали в преступлении, или хотели скрыть чужое преступление, чтобы не раскрыть „своих“. Как говорила Алиса: „Чем дальше, тем все страньше и страньше!“»

И еще этот Серебров. Почему следователя уже тогда интересовало, как себя вел скромный инструктор турбазы? Серебров в походе вел себя хорошо, был дисциплинирован и о нем я ничего плохого сообщить не могу, пишет Оленин. А разве он был с ним в походе? Он с ним на поезде ехал, потом на машине, потом ночевал на лесоучастке. Все. Поход-то — самое трудное! Проверка на вшивость! — начался после отъезда Оленина. И почему именно «плохого не может сообщить»? Следователь спросил про плохое? А почему не про хорошее? В чем-то подозревал Сереброва? Или Оленина. Совсем запутался.

Матвеев встал, прошелся, размял руки, помахав ими в разные стороны, покрутил головой, чтобы расслабить затекшую от долгого сидения шею. Надо позвонить Олегу Евгеньевичу, прояснить кой-какие места. А вдруг пошлет? Ну максимум пошлет, первый раз что ли! Журналист взглянул на экран смартфона: второй час ночи. Засмеялся: хорош бы я был! Ладно, завтра утром, все утром. И лег спать.

Утром выждал положенное время, ерзая от нетерпения, набрал номер Оленина. Трубку долго никто не брал, затем раздался женский голос:

— Але?

— Здравствуйте! Я могу поговорить с Олегом Евгеньевичем?

— А вы кто?

— Сергей Матвеев, корреспондент издания «За полярным кругом».

— Олег Евгеньевич скончался сегодня ночью. Не звоните сюда больше.

Интервью Матвеева оказалось последним — а вообще-то единственным — интервью десятого участника похода. Его пригласили на запись программы «Как оно было», он долго и, как ему казалось, убедительно, говорил о нестыковках в этом деле, о противоречиях в показаниях самого Оленина, о подозрениях, о том, что «органы» сделали все, чтобы скрыть истину. Ему пожали руку, поблагодарили за великолепную работу, выписали приличный гонорар.

Программу показали через месяц. Из всей его речи осталась одна фраза: «Олег Евгеньевич перед смертью отметил, что в деле много противоречивой информации». И все. Все? Матвеев тупо смотрел в экран телевизора и не знал, как себя вести, что делать.

Больше его из Москвы не беспокоили.