Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов

Но уже начиная с Аверроэса раздавались голоса, утверждавшие, что и в сотворенных предметах существование неотделимо от сущности. Аверроэс утверждал, например, что «человек» как имя, чтойность и «акт бытия человеком» идентичны [190]. Существование часто понимается в Средние века в категориях аристотелевской energeia, актуальности, деятельности. Существование возникает через акт творения, который сам по себе есть жест актуализации, деятельности. Франсиско Суарес, как и Аверроэс, считал, например, что нельзя проводить реального различия между существованием и сущностью, потому что невозможно проводить различие между сущностью и действительностью, ведь именно в акте бытия, в energeia,вещь конструируется как действительная, а не как чистая неопределенная потенция dynamis’а,как ничто. Иными словами, только в деятельности возникает сущность вещи. Вещь, согласно Суаресу, может пониматься как имя, но «даже если слово ensберется в смысле имени (sumptum nominaliter), связь с „глагольностью“ бытия не утрачивается окончательно» [191], иными словами, аспект деятельности не отделим от сущности (чтойности). Поскольку действительность — actualitas

— «отсылает к деятельности некоего неопределенного субъекта» [192], как пишет Хайдеггер, она не является вещью. «Действительность, — суммирует Суареса Хайдеггер, — не принадлежит realitas, вещности сотворенного в той мере, в какой эта вещность мыслится сама по себе. Но, с другой стороны, действительное не мыслимо без действительности, хотя при этом вовсе не утверждается, будто действительность сама есть действительное» [193].

Существование в такой перспективе — это деятельность, процесс актуализации, а действительное — это нечто длящееся, вещность, чтойность, realitas.Глагольность, существование как актуализация — все это имеет прямое отношение к приговскому пониманию природы риторических типов, порождаемых самим движением времени, актуализацией истории. В то же время сами эти «стилевые» фигуры не имеют реальности, недействительны. Отсюда постоянный акцент на динамику разворачивания, на пространственные фигуры движения, за которым нет предметной realitas.

Поведение этих типов совершенно определено типовой риторикой их явления в текстах эпохи. Они живут исключительно в динамике риторического пространства, поэтому Солдат всегда крадется через кусты и вырытые в земле окопы, хотя повествование не упоминает никакой войны. Более того, в этой четверке каждый тип олицетворяет стихию: Милицанер — воздух, небо, Морячок — воду, Солдат — землю, а Пожарный — огонь, в том числе адский. Стилистическое пространство выталкивает персонажей в плоскость мифа. Но сама эта текстовая плоскость со всей очевидностью являет себя как пространство stoichea,первоэлементов, согласно Платону, не имеющих никакого бытия.

Показательно, что эта риторическая типология обнаруживает себя в гораздо более раннем стихотворном цикле о Милицанере. Например:

Вот пожар развел Пожарник

А Моряк бежит в просторТолько вот Милицанер —Наш защитник и ударникМоряку он говорит:Послужи-ка, брат, народуА Пожарнику он водуЛьет на красные глаза [194]

.

Здесь поведение персонажей полностью детерминируется их мифологической связью со стихией. Пожарник несет с собой огонь, Морячок (вода) проливается с небес Милицанером на Пожарника и гасит огонь. Риторическая природа типов абсолютно выводит их за пределы всякого жизнеподобия и превращает в аллегории вроде Борея или Нептуна, или даже более того, превращает их в первоэлементы аллегорико-стилевого.

Нечто подобное происходит и в ином стихотворении, в котором те же типы разыгрывают эротический миф:

Вот на девочку Пожарный налетелДышит он огнем, глаза сверкаютОбвязал ее и не пускаетДушит средь своих горячих телНо Милицанер тут подскакал

С девочки Пожарного сгоняетИ назад в пещеру загоняетНе страшит его тройной оскалИ у входа у пещеры самНа посту стоит он неотлучноА у девочки родился сын —Морячок лихой, Голландц Летучий [195].

Огонь (Пожарный) тут выступает как олицетворение эротической страсти. Милицанер отгоняет его от «девочки» туда, где он «прописан», в подземный хтонический мир. Рождение Морячка — это появление воды — антагониста огня. Отсюда — действительно странное для реалистического текста поведение персонажей: Пожарник налетает на девочку, а Милицанер загоняет его в пещеру.