Неканонический классик: Дмитрий Александрович Пригов

Пригов обращается к аллегорическим построениям «Божественной комедии» Данте Алигьери.

Интерес Пригова к числовым и геометрическим элементам теологических построений проявился в ряде его художественных проектов, основанных на выведении «генерального числа» того или иного события. Например, в 2000 году на арт-ярмарке в Кельне он соорудил инсталляцию, призванную выявить сакральную числовую пропорцию этого крупнейшего мероприятия. Безусловно, здесь не обошлось без влияния нумерологических концепций русского авангарда, в частности, принадлежащей Хлебникову историософской концепции «государства времени». Но религиозно-мистические воззрения Пригова обширны и сложны, в них игровая пародийная «теология» неожиданно перерастает в предельно серьезные и возвышенные метафизические конструкции, так что не хотелось бы их затрагивать по касательной, и остается надеяться, что в будущем они удостоятся более подробного исследования.

В программном цикле «По материалам прессы» Пригов доводит до абсурда постсоветскую идеологию всеобщей индифферентности, показывая, что она убийственно воздействует на рядового обывателя, который вместо гражданского сознания обзавелся праздным любопытством и брезгливым отторжением[152]. Для Пригова важно высмеять и одновременно поставить под сомнение трюизм культурного сознания, гласящий, что беспрерывная новостная лента с ее скупым и беглым перечислением «последних известий» разъедает мозг медиапотребителя. Обывателю, уже неспособному проявлять какую-либо связную реакцию на промелькивающие перед ним факты, остается только изумленно ахать, расстроенно охать или недовольно пыхтеть:

Запредельный цинизмПроявилиДва тридцатилетние убийцыОни прежде ногами забилиСвою жертвуА после ножомКухоннымМясо срезали и бросали в унитазСпускали

Унитаз и засорилсяОни — что за бредятина! —Вызвали слесаряТут все и обнаружилосьУж и не знаешь, по поводу чегоТут изумляться

Или:

Серийный убийцаДва года орудовалВ КрасноуфимскеПеребрался в ЕкатеринбургЭтот вывод сделали дознателиПо сходству преступлений

Которые убийца совершалПротив пенсионеровУбивая их ударами молотка по головеЗабирая все сбереженияИ ценные вещиА какие ценности-то у наших пенсионеровОбделенных жизньюИ властьюГосподи, что дальше-то будет[153]

Вроде бы никто не виноват, что житель современного русского мегаполиса (да и региональных городов тоже) лишен сознательной воли и энергии, не совершает преобразовательных усилий, пассивно, с мрачным пессимизмом относится к политическим переменам, обращая внимание только на материальные вопросы, типа пресловутого квартирного:

Зверское убийствоЧетырех невинных человекПроизошло вчера на улице Берсеневской

Есть такаяВ МосквеИ все из-за квартирыПроживало там четверо —Осталось двоеПереедут на другую жилплощадьКому же достанется квартираПолитая столь многой кровью?[154]

Впрочем, в этом цикле Пригов, имитируя стиль желтой прессы, вполне держит «в уме» и рецепцию городских слухов-«ужастиков», произведенную в стихах Игоря Холина конца 1950-х:

У метро у «Сокола»ДочьМать укокалаОна это сделала

Из-за вещейЭто теперьВ порядке вещей, —

и тем самым отсылает ко вполне литературной традиции «лианозовской школы».

Пригов воспроизводит брюзжание обывателя, для которого политическая речь, громкие тирады политиканов теперь — не горделивое клацанье партийных лозунгов, а однообразный бессмысленный бум-бум, раздающийся из уст заполонивших телеэкран демагогов:

На поле нынешней партийностиРасклад довольно непростойУчитывая маргинализациюПричем стремительнуюРоссийских коммунистовВперед выходит поколенье патриотов —Так заявил РогозинА что уж заявил Рогозин —То Рогозин заявил[155]