Nekomonogatari(Black)

Неприятно это признавать, но я в самом деле не считал это важным.

Хотя устраивать похороны для размазанной по дороге, должно быть, сбитой машиной, кошке – вполне обычное дело, если я был с Ханекавой.

Такое случалось много раз.

Также, как она спасла меня на весенних каникулах, Ханекава… похоронила кота.

Очень естественно.

– Арараги-кун, можешь помочь? – спросила она.

Со своей обычной улыбкой, будто забыв о повязке на лице.

Она взяла на руки кошку, чья шерсть, когда-то ярко-белая, теперь окрасилась в цвета крови и грязи.

Как будто она жалела её.

Как будто она лелеяла её.

Она держала её в своих руках.

Многие любят кошек – даже я не могу сказать, что они мне не нравятся – однако не думаю, что многие смогли бы обнять труп, даже если бы его не раздавили.

Так я подумал.

И моё сердце снова расшумелось.

Как будто хотело что-то сказать.

Но так и не смогло ничего произнести.

«Мартовская кошка».

Была это судьба или ещё что – сказать по правде, я собирался быстро вернуться домой и немного подремать после того, как покормил маленькую вампиршу и отдал пончики Ошино. Но теперь не могу себе этого позволить.

Я влип в очередную работу мужчины в гавайской рубашке.

Может, не стоит говорить «влип», будто я был жертвой – учитывая, что я должен ему пять миллионов иен, я вполне могу оказать ему услугу, особенно когда дело касается Ханекавы.

Я не столько хотел оказать услугу, сколько испытать тяжесть работы.

– Млекопитающий хищник из семейства кошачьих, – сказал Ошино.

Кошка.

– Мартовская кошка – одна из историй Кайи, которые я собирал в городе. По правде сказать, только что я уходил гоняться именно за ней. Не знаю, можно ли назвать это совпадением, но, если честно, это неприятное совпадение. Заимствуя слова моего старого друга, я чувствую здесь злой умысел.

– Погоди, Ошино.

Его слова ввели меня в замешательство – или лучше сказать, я едва понимал хоть что-то и рефлекторно возразил, не подумав, просто ради самого возражения.

– Разве я не объяснил? Кошка, которую мы с Ханекавой похоронили, не была Кайи. Это была настоящая живая – ну, еще вчера живая – кошка. Это была настоящая, материальная, не призрачная кошка. Её сбила машина, и как ты сказал, это была бесхвостая кошка. Если я правильно помню, её шерсть была серебристо-белой, но она не была Кайи или призраком.

– Действительно. Не была.

Даже я бы так подумал.

«В обычных условиях», – сказал Ошино.

Он никогда не стал бы эмоционально отрицать мои возражения – всё такой же обычный легкомысленный Ошино. Всегда желает сохранить равновесие, всегда хочет сохранить нейтралитет – таким было ошинистое поведение Ошино по имени Ошино Меме.

Обычный Ошино. Однако я всё же почувствовал, что на губах, державших сигарету, появился какой-то намёк на серьёзность.

Намёк на правдивость.

И возможно, это чувство не было лишь моим воображением.

Если спросите меня – то это потому, что дело касалось Ханекавы.

– Вспомни, Арараги-кун – староста-тян не обычная. Мы много об этом говорили, и я правда не хотел бы с тобой ссориться- но эта девушка в самом деле опасна.

– Ну, я понимаю, что ты не доверяешь ей.

– Это не недоверие. Посмотри на вампира-тян.

Ошино указал кончиком сигареты на девочку, сидящую в углу класса.

– Ты виноват в том, что она стала такой, не живой, не мёртвой, полуживой – но начало всему положила староста-тян.

– Все… так, наверное.

Прошедшей весной…

Конечно, меня спасла Ханекава – мне никто не помогал, лишь она одна спасла меня. Я никогда не смогу отблагодарить её за это.

И всё же, если посмотреть с логической точки зрения, можно сказать, что если бы Ханекавы не было, не случилось бы и событий на весенних каникулах.

Она не хотела и не просила этого – это не было её решением или целью – и всё же я не мог не признать, что Ханекава была обоюдоострым клинком [58].

– Да. Обоюдоострый клинок. Именно. Ужасающая девушка, воплощение эффекта бабочки – и хоть у хаоса есть предел, она на самом деле отличный режиссёр. Прекрасный продюсер. Даже обычный, заурядный, трогающий до глубины души момент вроде похорон сбитой кошки с её участием может обратиться в катастрофу, которая потрясёт небо и землю.

«И конкретно кошки – плохой знак, – сказал Ошино. – Староста-тян – вылитая Мартовская кошка».

– …

Я не вслушивался в детали истории о Кайи, за которым сейчас гонялся Ошино. В первую очередь потому, что не было времени. Однако в глубине души я чувствовал, что не хочу слушать.

Я тоже.

Я тоже так думал.

У меня с самого начала было неприятное предчувствие.

С каких пор?

С тех пор, как мы похоронили кошку? Нет.

С тех пор, как я увидел повязку на левой стороне её лица? Нет.

Возможно, с того момента, как я впервые встретил Ханекаву.

Я должен был это понять.

– Ошино, – сказал я, опуская лишние возражения. Не время для споров. – Что мне делать? Предположим, прямо сейчас что-то происходит…