Некрасавица и чудовище. Битва за любовь

— А что тут думать, Магда? Ведь может родиться темный. В зеркальном павильоне я сказала тебе, что отец — Эдмунд. Но есть крохотный шанс, что это может быть Гис. Иначе с чего бы мне слышать его ненавистный голос? Я готова вспороть живот кинжалом, лишь бы не выпустить мерзкое отродье в этот мир.

Передо мной снова стал выбор. Рассказать ли принцессе, кто наградил ее проклятием, а затем и снял его?

Несмотря на то, что и Клеа, и Эдмунд были светлыми, надо признать, что опасения принцессы имели все основания. Кто знает, какая темная магия свершилась тогда в замке некроманта и во что все это выльется?

Но главное, мне просьба принцессы сулила многие опасности. Что, если я дам ей желаемое и Эдмунд узнает, кто убил его первенца (а он точно узнает), легко свяжет… и тогда мне не жить.

— Нет, Клеа, мы не станем. Должен быть другой способ, и мы его обязательно отыщем. Тем более, если малыш светлый… Нет, я не стану.

— Ты бесполезна! — Принцесса была на грани истерики, щеки ее пошли некрасивыми красными пятнами. — Это просто слова, которые ничего не значат. Ты тянешь время, а потом будет слишком поздно что-либо делать! Я не желаю никакого ребенка. Я не хочу этого!

Она была готова броситься на меня и вцепиться в волосы, словно разъяренная гарпия. Ее глаза опасно сузились.

— Берегись, Магда. Ты думаешь, я не догадываюсь, зачем ты вернулась? Ты хочешь найти своего темного.

Я старалась не выдать себя ни жестом, ни даже случайным вздохом. Вдруг принцесса что-то знает. Она могла даже видеть Морана, если ее отец…

— Но как думаешь, долго ли ты проживешь, если лишишься моего расположения? Отцу ты как кость в горле. Я столько для тебя сделала, и вот она — твоя благодарность. Ты не желаешь мне помогать. Но имей в виду: если я выйду за дверь, не получив ответов, Магда, то…

Клеа сделала решительный шаг к двери.

— Подожди, — сказала я, прибегая к дипломатии, — сама подумай. О твоем положении знают фрейлины и Эдмунд, а значит, и весь двор. Зачем тебе избавляться от плода, навлекать на себя гнев отца и мужа? И потом, Эдмунд докопается до истины, тогда все, что ты пытаешься скрыть, выплывет наружу. И про договор с тьмой — в том числе.

Принцесса слушала.

— Дождись положенного срока, и пусть дитя покинет твое тело естественным способом. Но подготовься. У тебя есть кто-то, кому ты доверяешь?

— Да, — медленно сказала Клеа, — моя кормилица. Она старая, но крепкая.

— Вот. Пусть она найдет крестьянку на сносях, которая должна разрешиться примерно в одно время с тобой, и сговорится с ней, чтобы та продала ей своего ребенка.

Принцесса поморщилась, а я продолжила:

— Когда придет твой срок и дитя появится на свет, я буду рядом. Если родится темный, делай с ним, что хочешь.

— Ты знаешь, как я поступлю с мерзостью…

Я жестом остановила ее.

— Но ты предъявишь Эдмунду светлого, здорового младенца. И все будут счастливы.

Клеа кивнула, в глазах промелькнуло удовлетворение. Она больше не пыталась уйти.

— А если родится светлый, — сказала я, — то мы обманем тьму. Я возьму твою и его кровь и сотворю заклинания. Тьма заберет дитя крестьянки, а твой ребенок останется при тебе.

— Хм, — довольно хмыкнула Клеа, — неплохо. И даже не понадобились книги моего отца. Я очень зла на тебя, Магда, но ты все еще под моей защитой. А в наказание, что пыталась меня обмануть, ты сможешь попасть во дворец только после моих родов. Тем более завтра по настоянию отца и моего дорогого супруга я отправляюсь в замок Тинтал. Оба в один голос твердят, что на меня дурно влияет дворцовая суета, а в этой глуши нет ничего. И мне грозит неминуемая смерть от скуки. Нет, все-таки Эдмунд — страшный зануда. Он обещал, что если я выйду за него замуж, то перед окнами будет летать дракон. И так и есть. Дракон, на котором он прилетел меня освобождать, живет в его полях.

Клеа в раздражении закатила глаза.

— Ох, Магда, как я сержусь на тебя! Я могла бы взять тебя в свои компаньонки, но сиди теперь два месяца в этой дыре. Я пришлю за тобой, когда поостыну.

Принцесса снова накинула плащ и в сопровождении стража ушла к порталу. Ее последние слова продолжали звучать у меня в ушах.

Два месяца, два месяца… Может, ей наскучит уединение, и она захочет вернуться во дворец… Как плохо зависеть от переменчивого настроения Клеа. И главное, я никак не могу этого изменить.

Я упала в постель и забылась тяжелым сном. Мне снилось, что руки и ноги были стянуты тугими веревками, а голос принца Гиса настойчиво твердил:

— Ты принесла в жертву своих детей. Обезумевшая ведьма, ты не должна была покидать замок Темной пленницы. Никогда.

— Нет! — кричала я. — Нет. Я вернусь к Варрену.

— Ты даже забыла другое свое дитя, которое не родила, но породила. Ты оставила его, и совесть твоя молчит.

Всю ночь меня сводил с ума истошный плач. Я была рада проснуться и вырваться из кошмара. Должно быть, визит Клеа и ее «просьба» растревожили душевные струны, и я долго не могла прийти в себя после этой ночи.

* * *