Некро

– Нет, дорогие мои. Это воронка Фауста, – спокойно произнес Флориан. – Просто изначальную магию видоизменили для того, чтобы не просто телепортироваться в одно место. Этот портал оставляет за собой разрушения в радусе пятидесяти километров. Как бонус, вы можете выбирать, куда телепортироваться. Это изобретение Вельзевула. Правда, у того более губительная сила. Поэтому можно надеяться, что сил у врага не так уж и много.

– Тут нечего уже терять, можно спокойно портануться. – сказал Амор, на лице которого горело нетерпение.

Далия покачала головой, сканируя что-то на своем компьютере.

– Тут поселение в пятнадцати километрах отсюда. И вроде, нетронутое нежитью. Странно.

Арн улыбнулся и нежно произнес:

– Сантери, черт его дери! Джуна был слишком обеспокоен судьбой Айли, вот и понаставил защиты вдоль и поперек.

– А если магия еще где-то действует, значит, Сантери живой! – чуть ли не плача произнесла Эрнеста.

«Любовь моя, я с тобой» – произнес едва слышно голос в голове.

Я рванула в воронку. Словно пловец нырнул в воду. Только эта вода обжигала, пробираясь до костей. И только четкие звуки спадавших капель воды очистили разум от тумана. И глаза заметили то, за что теперь и жизни отдать не жалко было: к циферблату из золотого дутого стекла и коваными стрелками был прикован Джуна. Его остаток, покрытый стигматами.

Глава 26

Когда любишь, то не можешь насладиться отпущенным временем. Если один человек ждет другого, то время как нарочно тянется, словно тягучая резина. Когда с каждым миллиметром расстояние уменьшается между влюбленными, то время ускоряется, сокрушая все на своем пути. Часто, расстояние стирает в голове многие воспоминания. Но человек обладает особой памятью и вспоминает лишь тогда, когда объект возвращается обратно.

Мокрые черные волосы, небрежно спадающие на мерцающее бледное лицо, изувеченное стигматами, выглядели обессиленными и безжизненными, как и хозяин. Вздувшиеся черные вены сухо проглядывались через потрескавшуюся кожу, угрожая вылезти наружу. Из огромной раны, проходящей от правого плеча к сердцу, сочилось золото. Нет, что-то похожее меньше на кровь. Что-то нематериальное. Дымка. Золотая дымка.

12 стрелка часов нервно дернулась, совершая последний оборот. Осталось одно деление, и стрелка достигнет исхода. Сердце невольно дрогнуло.

Джуна был прибыт к циферблату так, что правая рука была прикована к 12 стрелке, а ноги к цифрам «4» и «8». Торс был прибит к часовому колесу.

– Кха… – едва слышно выдавил от боли Сантери, когда стрелка повернулась.

– Джуна… – прошептала я, стоя на четвереньках и пытаясь отогнать пелену с глаз.

Словно по мановению, парень поднял голову на голос. Некогда глаза цвета темно-красной вишни стали абсолютно белыми, без зрачков. Джуна страдальчески улыбнулся, а потом обвис.

Резко мои мышцы стали наливаться тяжестью, а дыхание перехватывать. Едва заметная красная дымка окутала и почти душила. Я потрясла головой, чтобы прогнать чары, а потом увидела, что стою по центру небольшого зала округлой формы. С одной стороны, напоминало канализационный тоннель: затхлая вода, стекающая по серым и сырым стенам из кирпича. А с другой-дервний храм, так как на расстоянии пяти метров тускнели с каждой минутой когда-то яркие краски витражных круглых окошек небольшого размера. Крыша явно был куполообразной, а на потолке виднелась облупившаяся фреска с опечаленными ангелами, которых изгоняют демоны. Внезапно красная капля упала с потолка прямо на лоб. Приглядевшись, я различила Люцифера. Оборванные крылья уродливо торчали в разные стороны, а черная цепь обвивала шею, руки и ноги. Ангел был подвешен к потолку, словно люстра, которую распяли. Золотистые волосы потемнели, окрасившись в грязный коричневый цвет запекшейся крови. На лбу, как и у Джуны, пробивался стигмат в форме «Н» (Hagalaz – руна разрушения, деструкции), из него сочилась кровь прямо на меня. Прямо в центр. Только потом дошло, что круг, на котором я сижу – портал. Чугунная ребристая поверхность, на которой вырезаны линии, спадаюшие к границам. Рисунок в центре напоминал замысловатую снежинку. Нет, это не просто рисунок. Паника и страх сковали меня. «Шлем ужаса» или «Агисхьяльм» – древний кельсткий рисунок, обозначающий символ внушения ужаса. В голове вспыхнуло четкое воспоминание прошлой жизни: тот рисунок, стоит на Вратах Азазеля… Кто-то здесь есть помимо парней.

Холод прикав к чугунной поверхности. Стало так одиноко. Все чувства куда-то испарились, оставив за собой лишь горечь и смятение. Лоб начал жутко гореть.

– Нет! – крикнула я и достала меч. Рубящим движением создала поток воздуха, который почти попал в цель.

Прямо напротив Джуны, позади меня, сидело нечто, напоминающее засохшее дерево со множеством отростков и корней. Такое белое и пепельно-серое.

– Ха, – выдухнуло дерево столетней пылью. А потом пыль обратилась в белых мотыльков, уродливых и сухих.