Некроинтернационал: Неофит

В город я прибыл на рассвете, в тот самый миг, когда солнца еще не видно, но мягкое белое подбрюшье облаков уже начинает окрашиваться загадочным кровавым багрянцем. Висевшая в воздухе мелкая водяная пыль, едва почуяв приближение тепла, немедленно начала расползаться, открывая мне красоты поистине уникального города — Дождеграда. Из-за сырого климата и близости к Источнику, город напоминал настоящий цветущий сад. Все дома и мостовые здесь были укрыты толстым слоем зеленого мха, ограды увиты виноградной лозой, а повсеместные деревья в хаотическом порядке росли прямо посреди тротуаров. Их древесные комели были аккуратно обложены мощными чугунными решетками и органично вписывались в общую обстановку. Вдыхая прохладный влажный воздух, я огляделся: вот кирпичный особняк, от фундамента до черепичной крыши, заросший ржаво-зеленым ковром мха, за ним виднеется высокая башня из некогда белого камня, по которой, к окнам второго этажа взбираются побеги дикого винограда, а в конце улицы виднеется дом, будто бы полностью выстроенный из живых клёнов и сосен. Над жилыми домами высятся строгие храмы с разноцветными маковками стационарных трансформаторов праны. В любом другом городе это смотрелось бы странно — здесь же обыденность. По древнему имперскому эдикту церковникам была отдана монополия на всё промышленное преобразование праны, идущей от Источника. В одной древней крамольной книжке я читал, что такой расклад стал итогом компромисса, на который пришлось пойти Императору: в старые времена церковники вели собственную агрессивную политику, подчиняясь только верховным иерархам и своим богам. Они проталкивали своих людей на высокие посты, и постоянно оспаривали право Императора на трон. Чтобы их усмирить, монарху пришлось многим поступиться, заключив "вечный договор" со множеством условий. И одним из главных пунктов стала полная монополия конфессий на всю преобразующую энергетическую сферу. С тех пор много воды утекло, имперская канцелярия постоянно пыталась оспорить церковную монополию, но пока всё оставалось на своих местах.

Я проследил взглядом цепочки энерговодов — они тянулись по земле и воздуху, ведя к заводским территориям, укутанным точно ватой, бесконечными белесыми облаками. Глядя на эти дымящиеся трубы, можно подумать, что заводы только тем и занимаются, что портят чистоту утреннего неба. На самом же деле — Дождеград один из главных промышленных центров мира, где производится множество различных товаров: от патронов и перочинных ножей до поездов и дирижаблей.

Увлекшись открывшимися пейзажами я, с глупым видом, замер посреди тротуара, чем привлек внимание тощего как жердь, зевающего, жандарма. Тот сидел на посту по другую сторону проезжей части, сонно осматривая свои владения. Самодовольный индюк. Терпеть не могу эту породу — те же грабители, только в форме. Всё чем они занимаются — набивают собственные карманы и запугивают простой народ. Их главная задача не охранять порядок, а следить за тем, чтобы плебс не пытался вырваться из своего стойла. Будут тебя грабить в ближайшей подворотне — помощи не жди, они придут лишь за тем, чтобы взять свою долю.

Мое лицо жандарму явно не понравилось, но вставать он поленился — много чести будет, достал из кармана мундира трубку, набил табаком и принялся раскуривать. Вскоре он окутался густым сизым дымом, полностью спрятавшись от меня и всего остального мира.

Сплюнув горькую слюну на мостовую, я спешно покинул свободное пространство, свернув в ближайший переулок. Паспорт-то у меня в порядке — уже доводилось проверить, но привлекать лишнее внимание ни к чему. Мало ли что этому упырю придет в голову?

Оказавшись в переулке, я невольно почуял запахи свежей выпечки — несмотря на раннее утро пекарни уже работали, готовясь накормить голодных горожан. В моем животе предательски заурчало — последний раз я ел прошлым вечером, а одной жертвенной праной сыт не будешь — человеческий организм штука сложная. Следуя зову желудка, я прошелся по узкой сырой улочке, изучая попадающиеся на глаза вывески. Салон женской одежды, обувь и лавка мелких бытовых артефактов. Жаль что слишком рано — я как раз подумывал прикупить пару мелочей. Внезапный порыв ветра взъерошил волосы на голове и донес до меня истошные женские вопли. Заинтересовавшись, я заглянул в темную подворотню и стал свидетелем весьма интересной сцены. В позе собаки на грязной земле стояла женщина в порванном светлом платье. Её моложавое лицо было разбито, из носа струилась кровь, а под обоими глазами наливались синяки. Похоже кавалеру пришлось изрядно потрудиться, чтобы завоевать ее сердце.