Некрономикон. Аль-Азиф, или Шепот ночных демонов

Стоящий справа от него направил на все еще дерущихся и уже порядком потрепанных скорпионов длинный диковинный предмет, который держал в руке. Раздались громкие, ни на что не похожие треск и визг, а из конца непонятного предмета вдруг стали выпрыгивать ослепительные огненные вспышки, летящие в скорпионов и гаснущие, немного не достигнув их. Скорпионы же вдруг стали необъяснимым образом разрываться на куски и разлетаться в разные стороны. Один из них, сильно хромая, попытался спастись бегством, но через десяток шагов несколько раз содрогнулся, словно от сильных ударов, и, завалившись набок и опрокинувшись на спину, замер. Странное оружие перестало трещать и извергать огонь, лишь кончик его курился едва заметным дымком. Мы были поражены увиденным, не в силах придумать ему названия, онемев от такой невиданной дикости.

– Что вы делаете?! – ошеломленно воскликнул наконец Омар.

– Да о чем вы говорите! Не стоит обращать внимания на эти отбросы разума. Они бы все равно разорвали друг друга, да еще и помучились бы перед смертью. Этого мусора расплодилось столько, что он путается у всех под ногами и его уже давно пора слегка почистить. Вы думаете, из-за чего они затеяли драку? Только из-за того, что они – из разных кланов, им, видите ли, запах не нравится, только и всего! А им даже делить-то нечего. Это, по-вашему, разумные существа?! Вы бы только знали, скольким нормальным расам они портят вид из окна! И такой мрази, к несчастью, во Вселенной развелось слишком много. Хорошо еще, что большинство из них можно хоть как-то использовать, например, в пищу или для работ. Этих, – он указал на медленно ползущие купола, – мы сейчас соберем, а тех – из скалы и болота – достанем потом. Давайте лучше поговорим о деле.

Мы были совершенно ошеломлены этой речью, не зная что и думать о нашем собеседнике. Мы, конечно, и понятия не имели обо всех увиденных существах, но такие презрение и жестокость по отношению к собратьям по разуму, на наш взгляд, не могли быть оправданы ничем. Ведь разум, как бы он ни проявлялся и на какой бы ступени восхождения ни стоял, был истинным чудом Творения и носителем мудрости, которая рано или поздно становилась общим достоянием. А существа, обладающие им, как бы они ни выглядели, заслуживали наивысшего уважения уже в силу своей разумности, а также – за то, что неизбежно привносили свой вклад в познание и обогащали всеобщую культуру. Поэтому обстановка глубокого взаимного доверия, гуманизма и общности великих целей, царившая в скрытом городе и далеко за его пределами между множеством истинно разумных рас, была воспринята нами как совершенно естественная и единственно возможная. Презрительная же ненависть ко всем окружающим наших нынешних собеседников, глубоко отличавшаяся даже от жестокости Ктулху, ибо не была основана вообще ни на чем, поражала и говорила лишь о примитивности разума ее носителей. И еще она говорила об их злости и враждебности ко всему живому, о том, что с ними лучше вообще не иметь дела. Желание же говорить с нами о каком-то деле явно было продиктовано, во-первых, тем, что они, очевидно, сочли нас столь же могущественными, как и они, если не превосходящими их. В противном случае они наверняка стали бы говорить с нами тем же тоном, что и с черепахами, или попытались так же «собрать» или «достать» нас для своих нужд. Во-вторых, разговор о «деле» явно предполагал какое-то корыстное стремление, выгоду или вообще попытку поставить нас себе на службу. Однако нужно было что-то отвечать, а на всестороннее обдумывание происходящего не было времени. Мы незаметно обменялись короткими взглядами, безмолвно договорившись не выдавать нашего изумления и тревоги, а также быть на всякий случай готовыми к сплочению в кристалл.

– Мы весьма польщены вашим доверием, – сказал я. – Но хотелось бы узнать, чем мы его заслужили. Ведь мы – всего лишь скромные путешественники, а вы видите нас впервые.