Неласковый отбор для Золушки

— Милорд, право, не стоит. С вашим лечением я спокойно пройду испытание. Леди Геур обещала обновить магическую защиту на моих покоях. Забрать у мачехи ключ, положенный дуэньям. Больше леди Шилла меня не потревожит. Не стоит поднимать шум вокруг этой ситуации.

— Кто сказал о шуме, моя прелестная леди Рианна? Поверьте, не будет не то что шума — шороха.

По лицу мага пробежала полуулыбка-полугримаса, выражающая жесткость и непримиримость к недругам. Тем, кто неосторожно взялся чинить помехи замыслам его чародейшества.

— Ни о чем не тревожьтесь. Просто положитесь на меня. Мачеха и сестры больше вас не побеспокоят.

На этих словах меня накрыло ощущение «каменной стены». Хотя разум продолжал вопить из-под воды, что оно иллюзорно. Точнее, даже так: если Элган и станет для меня каменной стеной… то не той, которая убережет и защитит. А той, которая безжалостно сомкнется вокруг меня, лишит свободы, всех надежд и ожиданий… Запрет в плену хищного и беспощадного владельца. Оставит жалкой и беззащитной в его полной власти.

— Мне пора возвращаться.

Спокойный голос Элгана вернул меня на землю из темной бездны страхов и опасений. Маг пристально смотрел на меня. Губы сложились в дружелюбную участливую улыбку. Но я не спешила расслабляться. На дне черных глаз таился колючий холод.

И я не зря держалась настороже. Чародей не желал расставаться без прощальной подлянки.

— Я глубоко заинтригован, леди Рианна. Что такого захватывающего и колоритного вы нашли в стиле мэтра Эонеска? Вы производите впечатление умной, грамотной девушки. Тонко различающей оттенки смысла и стиля. Все до одного исследователи этого автора называют его главными достоинствами достоверность и детальное знание предмета. Мэтр крайне ответственно, я бы сказал — дотошно подходил к своей работе. Его труды признаны наиболее подробными и наименее искажающими факты. Но вот его авторский стиль…

Он посмотрел мне в глаза. Коленки подкосились от недоброго предчувствия. И я не ошиблась. Следующей репликой он убил меня наповал:

— Стиль Эонеска считается образцом скучного, бесцветного, занудного письма. Помню, школьный учитель отчитывал некоторых ребят, что они пишут, как Эонеск. Пресно и без души. Вы первая и единственная читательница, которая нашла его стиль живым и непринужденным. В очередной раз убеждаюсь, что вы весьма и весьма своеобразная личность.

Я беспомощно открыла рот, пытаясь что-то сказать в оправдание. И закрыла, не находя слов. Чуть не открыла вновь — но удержалась, чтобы не позориться. Что тут можно сказать.

Чародейшество усмехнулся.

— До встречи за ужином, леди Рианна.

И вышел из моей спальни.

ГЛАВА 22

Я осталась одна, изможденная и опустошенная. Даже мысли о том, как я влипла в очередной раз, больше не посещали. Слишком устала.

Каждый следующий день в Веравине оказывался тяжелее и напряженнее предыдущего. События сменяли друг друга в сумасшедшей чехарде. Ссоры, драки, постоянный страх разоблачения — все это вымотало меня до предела.

Только что Элган вернул мне покой целебным прикосновением. И тут же поверг обратно в пучину тревоги своим чертовым Эонеском. Я не знала, чего ждать в следующую минуту. Я устала трястись и бояться.

К ужину смело надела одно из платьев Рианны — не такое откровенное, как то, что обеспечило ей отбор. И не такое обворожительное, как красное, в котором я была на первом испытании.

Изумрудно-зеленое, с низким овальным вырезом и рукавами до середины локтя, оно прекрасно смотрелось с дареным браслетом. Я нарядилась, Сайна обновила мне укладку, и мы отправились на ужин.

Я больше не надеялась остаться незаметной. Прекрасно понимала, что от меня ждут бенефиса. И до смерти не хотела выходить на сцену. Если бы могла найти лазейку, никуда не пошла бы, забилась в спальню, как в норку. Плевать, что останусь без ужина.

Но никто меня не пожалеет и не даст нигде отсидеться. Милосердия ждать неоткуда. Так что твой выход, July Cherry — Июльская Вишенка.[8]

Проговорив про себя сценический псевдоним — такой земной, такой родной, — я вернулась в мыслях на Землю. До сих пор лихорадочная суета не давала ни одной свободной минуты подумать о близких.

Папа и бабушка — как они там? Узнали что-то о моем исчезновении? Каково им сейчас приходится? Что им известно, что они чувствуют? Сбились с ног в поисках? Рыдают над моим мертвым телом? Неужели я никогда их больше не увижу?

А ребята из нашего джаз-банда? Как поступят, если я не приду на репу? Быстро найдут мне замену или приостановят выступления в надежде дождаться меня?

Хотела ли я, чтобы весь мир замер с моим исчезновением? Чтобы Земля перестала вращаться?

Конечно же я желала им всем быть счастливыми и идти по своему пути. Что бы ни ожидало меня впереди. Если случится чудо и я вернусь на Землю — нас всех ждет счастливый сюрприз. Но если я застряну в Веравине надолго… возможно, на всю жизнь… тогда пусть мои родные и друзья живут своей жизнью. Не останавливаются ради меня.