Нелегкий выбор

— Загадка в том, как мы ухитряемся держаться на ногах вечерами, после целого дня беготни. Ладно, мне пора немного себя приукрасить. — Послав Джону воздушный поцелуй, Лэйни взялась за перила. — Я постараюсь, чтобы загадка и тайна остались если не в обуви, то в лице.

Она не обернулась, и без того зная, какое выражение сейчас на лице Джона. Беспокойство и неодобрение, постепенно сменяющееся нежностью. Именно так он относился к ней все пятнадцать лет с того дня, как женился на ее лучшей подруге.

Ладонь легко скользила по гладким темным перилам. Должно быть, их сегодня отполировали, как и столик розового дерева, украшавший промежуточную площадку. В большой фарфоровой вазе стояли свежие цветы. Лэйни приостановилась, слушая приглушенную возню детей, вдыхая своеобразную смесь запахов, поднимающихся из кухни: благоухание зелени, и «мяса по-бургундски», и еще чего-то… должно быть, персиков в красном вине. От камина в гостиной донесся запах горящего дерева, на миг заглушив остальные ароматы.

«Вот то, ради чего стоит жить», — подумала Лэйни, внезапно охваченная чувством одиночества. Она не завидовала счастью Фэрил, но сегодня полнота ее жизни особенно бросалась в глаза. Один из красивейших особняков одного из лучших городов Коннектикута — он принадлежал Фэрил, как и его обитатели: любящий муж, чудесные дети и трудолюбивая экономка. Ах да, еще у Фэрил была роскошная фигура и множество друзей.

В это время открылась дверь спальни, и Фэрил ступила в коридор как прекрасное видение: легкое светлое платье, черный шелк волос, совсем немного косметики — только чтобы подчеркнуть нежные краски лица, — изящные жемчужные подвески (единственное дорогое украшение, не считая обручального кольца с бриллиантом). Пока Лэйни наблюдала за подругой, та вдруг схватилась за грудь, учащенно дыша. Казалось, она задыхается.

— Фэрил, тебе плохо?

Та поспешно обернулась, спрятав руку за спину.

— Вовсе нет, с чего ты взяла? И что ты здесь делаешь?

— Вообще-то я собиралась довести макияж до совершенства, но остановилась немного пожалеть себя.

— Пожалеть себя? Чего ради? — изумилась Фэрил. — Да ты живешь самой потрясающей жизнью, какая только возможна!

— И что же в моей жизни потрясающего? — Лэйни тяжело вздохнула. — Может, каморка в Манхэттене? Или унылая работа в «Карпатии Эмпайр»? Или…

— Перестань! — возмутилась Фэрил. — У тебя не работа, а подарок. В конце концов, ты же опытный и талантливый дизайнер!

— Талантливый дизайнер, который переводит персонажи мультяшек на детские чашки и почтовые марки… и которого бьют по рукам за любую самодеятельность.

— Тем не менее ты каждый день окунаешься в сказку, общаешься с интересными, творческими людьми да еще и получаешь за это жалованье!

— Не забудь упомянуть, что еще я каждый вечер наблюдаю, как мой любимый человек отправляется домой, к жене.

Лэйни поднялась на последние ступеньки и добавила:

— Прости, я не хотела говорить о грустном. Просто в праздники грустное особенно остро вспоминается.

— Давай все же доведем твой макияж до совершенства, пока гости не собрались.

Фэрил подтолкнула подругу к спальне, надеясь, что голос звучит достаточно беспечно. Стоя за спиной Лэйни и наблюдая, как та расчесывает светлые, слегка вьющиеся волосы, она думала: все это какое-то безумие! Как можно считать мою жизнь образцом для подражания, когда она находится на грани полного хаоса? Я вот-вот переверну с ног на голову весь свой мир!

Страх и нетерпение встрепенулись в ней — почти забытая, но когда-то знакомая смесь, когда-то часть ее жизни. Это было годы и годы назад, еще до брака с Джоном, до рождения детей. Ощущение было отталкивающим и притягательным одновременно, как наркотик, от которого удалось излечиться.

Несколько секунд Фэрил прикидывала, не поделиться ли своим секретом с Лэйни. Каким облегчением это могло быть! Но она безжалостно подавила порыв, думая: «Господи Боже, никто не поймет! Я сама мало что понимаю. Но как бы это ни было опасно, нельзя позволить, чтобы меня отговорили».

Чтобы отвлечься, она подняла густые пряди волос, прикидывая, какой тяжелый получился бы узел. Лэйни глянула на ее отражение в зеркале.

— Кто скажет, что эта женщина ведет жизнь добропорядочной матери семейства? С твоей внешностью можно исполнять танец живота где-нибудь на Таити. Одно время я думала, что этим и кончится.

— Учти, ты не сделала мне комплимента, — недовольно заметила Фэрил. — Ты рассуждаешь точь-в-точь, как моя мать.

Лэйни поджала губы и сказала тонким, слегка визгливым голосом:

— Сегодня Фэрил запрещается подходить к телефону! Она нарочно не надела в школу пластинку для исправления прикуса.

Фэрил невольно рассмеялась.

— Да уж, мать цеплялась к каждой ерунде!

— Что ж, ее трудно винить. Хорошо еще, что она не все знала о твоих выходках.

— Перестань, я была само послушание…