Нелюдь

Нырнула в проход и побежала дальше, безликими проулками и дворами. Все встречающиеся по пути здания были темны, но хотя бы не спешили менять свою привычную форму на что-то отталкивающее, инфернальное.

Судя по полной тишине, преследователи потеряли Инну из вида. Она остановилась, судорожно хватая воздух ртом, чувствуя – как бьётся сердце: исступленно, на пределе…

Голос затих, проявляя полное равнодушие к остановке Инны. Сейчас ей было всё равно – радоваться этому или заходиться в смертной тоске, предполагая что-то совсем уж поганое.

Что может быть поганей двух преследовавших её нелюдей и превращающегося в кровяную жижу бетона – Инна даже не собиралась представлять. Безумие само решит, стоит ли загонять свою игрушку в глубь трясины или оставить в покое. Хотя бы на время.

Она уже не сомневалась, что сошла с ума. Последние картинки кошмарного калейдоскопа, в который ей выпало заглянуть, бесследно растворили в себе прочие догадки и предположения о том, почему с ней происходит всё это…

Наверное, следовало что-то делать. То ли лечь – и попытаться уснуть, чтобы отрешиться от всего происходящего, то ли – бежать дальше, не разбирая дороги. Надеясь в конце концов оказаться на более спокойной грани сумасшествия.

Инна не знала, принесёт ли понимание своего душевного состояния хоть какое-нибудь облегчение. С другой стороны, в этот пазл напрочь не укладывалось утверждение, что душевнобольной никогда не признает своего недуга.

«Ну а я – что? Специалист по психам? – Инна присела на оказавшуюся поблизости скамейку, смятенно огляделась. – Исключения, опять же, никто не отменял…»

Она находилась на краю крохотного сквера, к которому примыкал светло-бежевый каменный особнячок с мезонином. Чистенький, с четырьмя белоснежными колоннами, подпирающими просторный балкон, выставивший напоказ кованое фигурное ограждение.

Такими в средних провинциальных городах обычно бывают обиталища культуры и истории, преимущественно музеи.

Прошла минута, две… Инна сидела не шевелясь, медленно впадая в странное оцепенение, неотрывно глядя на основание ближайшей колонны. Как будто ожидала, что с особнячком вот-вот начнёт происходить очередная жуть, и – именно с этого места.

– Сейчас… – азартно выдохнула пустота. – Ап!

«Тух!» Звук был глухим, сильным. Инна судорожно мотнула головой влево-вправо, отыскивая взглядом место, из которого он донёсся. В свете фонарей метрах в трёх друг от друга в воздухе тяжеловесно вращались два больших, плоских, тёмных диска… да это же крышки канализационных люков!

Сейчас они напоминали две монетки, подброшенные ленивым щелчком пальца на пару ростов Инны. Полное впечатление, что в подземные коммуникации одномоментно закачали несколько десятков килограммов воздуха и крышки вышибло вверх. Поодаль раздалось ещё одно «тух!», и вверх взлетела третья крышка.

Инна моментально напряглась, со страхом ожидая продолжения.

Через пару секунд крышки упали на дорогу. А спустя ещё несколько мгновений до Инны дошло, что в их падении присутствует неправильность, от понимания которой в кожу впился целый сонм ледяных клещей.

Увесистые чугунные кругляши издали тихий шлепок, словно упали на что-то податливое, нисколько не схожее с асфальтом. Инна мысленно взвыла, а в следующий миг все три люка начали поспешно, даже с какой-то остервенелостью исторгать из себя нечто похожее на толстые, бугристые, покрытые белесоватой слизью кишки. Словно под землёй дремал гигантский, монструозный организм, которому пришёл срок пробудиться и выбраться на поверхность.

Ближайшие «внутренности» выперли в высоту метра на четыре с лишним – вровень с верхней кромкой балконной ограды. И замерли, чуть заметно подрагивая. Их и Инну разделяло примерно полторы дюжины шагов.

Ничего похожего на глаза у «внутренностей» не наблюдалось, но Инна принялась вставать со скамейки, как в максимально замедленной съёмке. Время ползло полупарализованной улиткой, «погонщик» молчал. Инне почему-то казалось, что он еле сдерживается от соблазна гаркнуть что-то вроде «Вот она!».

Наконец Инна поднялась на ноги и – медленно, плавно – сделала шаг назад, не сводя глаз с торчащей из люков плоти. Ещё шажок, третий…

«Внутренности» вдруг резко разбухли, став раза в два толще! То, что мгновение назад выглядело асфальтом, не выдержало, и от «кишок» во все стороны с омерзительным влажным треском шустро поползли сочащиеся красным разрывы.

«Внутренности» тоже лопнули, вверху: разлохматившись несимметричными, почти метровыми лоскутами. Безвольно повалились набок, самая ближняя «кишка» упала точно в сторону Инны, напоминая указующий, сильно изуродованный перст. Из отверстия сразу же хлынули бесшумные, продолговатые – примерно с предплечье Инны – светло-зелёные сгустки, как показалось женщине – помесь пиявки и многоножки.

– Бу! – напомнил о себе голос.

Инна не стала медлить, чтобы как следует разглядеть выбирающееся из «внутренностей» содержимое. Глухо охнула и побежала прочь от особнячка, чувствуя под ногами упругое, живое. Фонари за её спиной гасли, один за другим…