Нельзя брать чужое? Если очень хочется - то можно! (СИ)

Прочь, прочь оттуда. Это прошлое. Зачем оно снова дает о себе знать? Какая нелепая случайность. Этот журнал. Какой плевок в душу. Стоп. А собственно, почему? Уса зарулила в уединенный зеленый дворик и спряталась между пышно растущим кустом и стеной дома, присев на корточки и обняв себя за колени. Вновь дала волю слезам. Нет, она не ревела навзрыд, пугая редких прохожих. Она просто позволила влаге беспрестанно течь потоками по щекам, пока глаза не стали сухими и горячими. А на душе не появилось неясное тянущее чувство. Тоска. Сожаление об упущенных возможностях. Об ушедших днях. Усаги тогда ясно ощутила, хоть и не призналась в этом сама себе. Это была отправная точка ее меланхолии. Ее теперешнего состояния. Ее перемене в отношении к Мамору. Ее неудовлетворенности существующим положением дел и собственной жизнью. Ей не нужен был более ласковый и нежный ветерок. Ей нужен был огонь. Пламя, которое нес с собой Звездный Воин…

Проходили дни за днями. Солнце и Луна совершали свое нескончаемое предсказуемое путешествие на небосводе жизни. А Усаги все терзалась сомнениями, плохо ела и беспокойно спала. Икуко замучалась варить дочери различные успокаивающие сборы и бегать в комнату к Усе то с мятой, то с ромашкой, то с горячим молоком с медом. К тому же, частым гостем златовласки стали кошмары, на которые девушка реагировала громким криком, будящим всех домочадцев. В итоге семья Цукино от недосыпа выглядела как зомби и чувствовала себя примерно так же. Мать списывала состояние дочери на скорый отъезд ее парня и предстоящую разлуку. Разговорами о временности этого и пыталась вернуть дочери самообладание, чем еще больше растравляла рану, которую нанес Усаги отнюдь не Мамору. И неясно, чем закончились бы эти метания, если бы в день отлета Джибы Усе не приснился уже знакомый силуэт, произнесший всего одно слово: «Куколка…».

Проснувшаяся Уса была полна решимости – она непременно увидится с Сейей, и, будь он хоть сто раз женат, – как минимум, один поцелуй и одно жаркое объятие она себе урвет. Хоть один глоток энергии. Чтобы кровь заструилась по венам. Чтобы сердце проснулось и застучало. Чтобы глаза заблестели тягой к жизни. Кто сказал, что любить подло? Кто сказал, что брать чужое нельзя? Она же не собирается уводить его из семьи. Она не собирается просить его бросить Какю. Один поцелуй. Хотя бы один. И быть может… Кто сказал, что нельзя? Если очень хочется – то можно.

Цукино затаилась. Она выжидала. Зная, что рано или поздно «Три Огня» совершат турне и не обойдут вниманием Токио, она терпеливо строила планы, что на нее было отнюдь не похоже. Она стала задумчивой и тихой. Часами проводила время на форумах и в блогах, совершенствуясь в уходе за собой и «глотая» различную мишуру о соблазнении и удержании мужчин. И, если первое определенно шло на пользу, то второе – только зря забивало мозги и изрядно меняло девушку не в лучшую сторону. Хотя, это, конечно, как посмотреть. По общепринятым стандартом она стала более уверенной и женственной, более взрослой и глубокой, но… От той взбалмошной смешной девчонки, которую полюбил Сейя оставалось все меньше.

Скоро истекали полгода, которые Мамору и Усаги провели порознь. Конечно, они созванивались по скайпу и подолгу болтали по телефону, но… Девушка все чаще искала предлоги не брать трубку, мотивируя это загруженностью по учебе, в которую, якобы, она ударилась. Мамору делал ей море комплиментов насчет ее внешнего вида и новой манеры общения, но перемены в образе и мировосприятии подруги беспокоили его. Однако, находясь на большом расстоянии, он ничего не мог поделать, кроме как попытаться однажды выяснить причину, после чего Усаги окончательно закрылась и 2 дня не выходила на связь. За день до окончания обучения Джибы, в интернете появилось расписание нового турне Огней. Токио. Не может быть! Звякнул смской телефон. Мамору. Прилетает. О нет!!! День прилета Мамору совпадал с Концертом «Трех Огней».