Немеркнущий

– Будете ли вы обсуждать программу реабилитации? – Мэри уловила запах крови и теперь вовсю принюхивалась, припустившись по горячему следу. – Последнее время новой информации о статусе программы и о детях, попавших в нее, не поступало. Например, правительство больше не отправляет родителям писем об успехах их детей. Вы думаете, это знак того, что программа стоит на пороге какой-то реорганизации?

– Они правда отправляли письма? – спросила я, услышав об этом впервые.

– В самом начале – просто короткое «Ваш ребенок быстро идет на поправку, никаких проблем», – сказал Лиам. – У всех – одинаково.

– Прямо сейчас наше внимание сосредоточено на том, какие действия президент Грей собирается предпринять для стимулирования экономики и возобновления переговоров с нашими бывшими экономическими партнерами.

– Но возвращаясь к проблеме Пси

… – голос Мэри задрожал, потрескивая неестественным металлическим хныканьем.

– Притормози, – сказала Вайда. – Иначе потеряем сигнал!

– …вы попросите его признаться, какие научно-исследовательские программы проводились и удалось ли с их помощью добиться какого-нибудь прогресса, анализируя происхождение ОЮИН? Я, как мать, особенно заинтересована в том, чтобы узнать: заберут ли моего малыша, который уже проходит еженедельный мониторинг, чтобы согласно Регистрационной инструкции ОЮИН, он стал участником специализированной программы. Несомненно, множество политиков с обеих сторон находятся в таком же положении, сочувствуя тысячам родителей, запросы которых оставались без ответа… иногда годами.

– Правильно, – сказал Джуд, – сделай его, Мэри. Не позволяй сменить тему!

– Полагаю, Федеральная коалиция хотела бы доработать… программу… – снова помехи, которые, однако, не могли скрыть, как некомфортно Боб чувствовал себя, рассуждая на эту тему. – Мы бы хотели продолжить стационарное наблюдение пятилетних в течение года, и если они не демонстрируют никаких… опасных побочных эффектов ОЮИН, мы бы хотели, чтобы их отправляли домой, а не переводили автоматически в один из реабилитационных лагерей…

Связь отключилась с резким щелчком. Дикторша все повторяла и повторяла «Боб? Боб? Боб?», словно каким-то образом могла притянуть его голос через мертвый эфир.

Глава двадцать шестая

Дорожные знаки не соврали, называя эту часть страны «НИЧЬЕЙ ЗЕМЛЕЙ»[17]. Мы испытали бы огромное облегчение, перехав, наконец, Оклахомский перешеек и оказавшись в Канзасе, если бы могли отличить их друг от друга. Многие часы вокруг простиралась лишь высокая некогда зеленая трава, прибитая льдом и снегом, да городки, в которых раньше теплилась жизнь и обитали люди, которых постепенно оттуда выдавили. Вдоль шоссе стояли брошенные автомобили и лежали велосипеды. Над головой застыло открытое, пустое небо.

Я видела пустыню в Южной Калифорнии, но это… этот отрезок казался бесконечным и мучительно обнаженным; даже облака, казалось, опускались пониже, чтобы слиться с шоссе. Мы останавливались лишь дважды – чтобы поискать бензин в брошенных машинах. По пути попадались работающие заправки, но там просили пять долларов за литр, так что залить бак нашего внедорожника легально нам никак не светило.

«Поток машин» большей частью сочился мелкими каплями. Одинокая патрульная машина пронеслась мимо нас, ужасно торопясь куда-то попасть. И все равно первые пять часов Толстяк ехал, крепко вцепившись в руль. В следующий раз, после санитарной остановки, Вайда захватила водительское место и заблокировала дверь, выжимая парня на пассажирское сиденье, а Лиама – на заднее, ко мне.